Составитель бестиариев

Дом у Лугового был знатный — обширный, трехэтажный, облицованный красивой красноватой плиткой. За широкими металлическими воротами, во дворе, стоял тот самый внедорожник, который теперь сверкал чистотой. Перед домом был разбит розовый цветник, и запах роз, белых и огромных, выплескивался на улицу. Все здесь было большое, словно заботливо выращенное до нужных размеров. Дон Федерико приблизился к воротам и нажал на кнопку звонка.

Он был готов к тому, что Лугового не окажется дома, и приготовился к длинным розыскам и расспросам. Им владела странная решимость, основанная на вере, не на разуме. Сжав зубы, он еще раз нажал на звонок и на этот раз держал кнопку подольше.

На крыльцо вышел Луговой. Он что-то дожевывал. Секунду он всматривался, а потом неожиданно быстро сбежал по ступеням, подошел к воротам и пробасил, улыбаясь:

— Так я и знал, что снова в гости пожалуете.

— Простите, я только на минутку, — начал говорить дон Федерико, но Луговой добродушно перебил его:

— Да что там на минутку. Сейчас завтракать будем. — Он настежь открыл ворота и вышел на улицу. — А где Сергеич? — спросил он, оглядев окрестности.

— На станции, — сказал дон Федерико. — Я сам пришел.

Луговой потрясенно поглядел на него.

— Пешком? Это во сколько же вы вышли? Ну, Сергеич! Увижу — шею намылю!

На крыльце их встретила полная приветливая женщина — Галина, жена Лугового, радушно поздоровалась и провела на прекрасную светлую веранду, где пахло свежим хлебом и чабрецом. Дон Федерико пил чудесный травяной чай и слушал Лугового.

— Мужик он хороший, — говорил тот, намазывая ломоть хлеба маслом и подавая на ладони дону Федерико со словами: — Вот, кушайте, масло местного завода, нигде такого не попробуете… Да, Сергеич хороший мужик. Только малость двинутый. Считает, что выхухоль — хищный зверь, ядовитый. Помню, сначала мужики подумали, что он шутит, ну, и решили поддержать — да, говорят, какой еще ядовитый, она у нас тут всех коров перекусала. — Луговой хохотнул. — А потом видят — человек вроде как всерьез. Ну, стали его маленько сторониться. Он ведь тут ко всем с вопросами приставал.

— А давно он тут живет? — поинтересовался дон Федерико, беря из рук Лугового второй ломоть. И хлеб, и масло были восхитительны.

— Давно. Лет пять, а то и больше. До него-то станция считай что заброшена была, долго никто там не жил. Сергеич ее, в общем, возродил. Ну, и к нам зачастил.

Галина, проходя мимо стола, остановилась.

— Ой, ну, комедия! — с улыбкой покачала она головой. — Ко мне тоже, помню, пристал — вы ее видели? А у самого глаза такие круглые, как будто выхухоль эта сейчас из кустов выскочит. А я говорю — видела? Да она меня однажды чуть живьем не сожрала!

Луговой хохотнул.

— И откуда это он взял? Ну, мы с мужиками, в общем, решили, что вреда тут никакого нет, а польза имеется. Как эти… амазонские индейцы.

— Извините, не понимаю, — сказал дон Федерико, подумав, что ослышался.

Луговой снова хохотнул.

— Ну да, индейцы. Они же время от времени возьмут какого-нибудь туриста да и слопают, чтобы другие к ним не шастали. Вот и мы подумали — а что, ядовитая выхухоль, опасный зверь. Он же, то есть Сергеич, раззвонил об этой выхухоли повсюду, даже на конференциях выступал. И мы с тех пор всячески его поддерживаем, то есть единогласно. И коров она у нас крадет, и на людей накидывается, и вообще опаснейшее животное, хуже волка. Недавно даже визит губернатора сумели отменить — напугали, что как раз выхухоль в это время на воле гуляет. А уж инспектора разные к нам теперь только зимой ездят — во все остальное время у нас тут выхухоль шалит. Они даже проверить решили, к ученым обратиться, вот и обратились… к Сергеичу. А он им: разумеется, выхухоль — один из опаснейших для человека хищников!

Дон Федерико удивленно рассмеялся.

— Но ведь факты можно проверить. Здесь есть целая биостанция!

— Вот она и работает, — сказал Луговой. — Факты, так сказать, производит.

— А Константин… он ведь не слепой. Он же ученый!

— Ну и что? — спокойно сказал Луговой, — Ему же платят за это. За опасность ему платят. Так что ему выгодно говорить, что он каждый божий день опаснейшей водяной выхухоли голову в пасть сует. Этим, в городе, главное, чтобы отчеты вовремя представляли. А Сергеич у нас на это мастак — отчеты лепить. В месяц по отчету! Те еще не успели прежний дочитать — а тут новый приходит, с результатами опроса еще пяти очевидцев. Он уже сам поверил в опасность своей работы.

Дон Федерико молчал.

— Давайте-ка еще чайку вам налью, — сказал Луговой, наклоняя чайник над его чашкой.

— Спасибо, — машинально сказал дон Федерико, глядя на льющийся в чашку чай.

— Василий, — сказал он потом, — а вы сами когда-нибудь видели выхухоль?

— Нет, — ответил Луговой. — Робкая она, выходит только по ночам. Стыдливая. Ее тут… как бы это сказать… уважают. Живет себе тихо, никого не трогает. А народ тут такой: ты никого не трогаешь — и тебя не тронут. Волков вот регулярно истребляем — житья не дают. А выхухоль что? Тихий зверь, уважительный.

— А кто-нибудь из ваших односельчан ее видел? — настаивал дон Федерико.

Луговой задумался.