Составитель бестиариев

Тольберг ошеломленно его слушал. Это он должен был говорить об этом. Его словами изъяснялся испанец. Вот это его и возмутило — о неизведанных российских просторах говорил иностранец, впервые приехавший в страну, знавший о ней по книжкам.

— Значит, так, — перебил его Тольберг. — Все у нас делается. Работа ведется. Целые институты работают. Средств не хватает — это да. Но чтобы совсем неизученная страна — это вы по незнанию. Будьте уверены — мы не так уж ленивы и нелюбопытны.

— Просто есть и другие проблемы, — подсказал дон Федерико.

— Да, есть и другие проблемы, — подтвердил Тольберг со сварливыми нотками в голосе. — Это вы правильно подсказываете. И все же исследования проводятся. Снаряжаются экспедиции. Ведется работа, ведется. У нас тут не Гиперборея — табуны неизвестных животных не бегают, как вы, наверное, считаете.

Дон Федерико на это утвердительно кивнул.

— Считаем, — сказал он.

— И ошибаетесь! Очень ошибаетесь!

— Константин, давайте не будем спорить, — сказал дон Федерико примирительно. — Смотрите, уже рассвело. Я любовался рассветом там, на реке, это восхитительное зрелище. Правда, ночью было холодновато. Сейчас мечтаю о кофе.

Тольберг уставился на его сумку, словно внутри сидела выхухоль.

— Вам удалось… вы ее видели? — спросил он медленно.

— Возможно, — обыденно сказал дон Федерико.

Тольберг пошатнулся от неожиданности.

— Как… как она выглядит?

— Совсем не так, как вы ее себе представляете, — спокойно сказал монах.

— Значит, — торжествующе произнес Тольберг, — вы ее не видели!

— Нет, такого зверя я не видел.

— Их очень трудно увидеть, — сказал Тольберг. — Это скрытное и злобное животное. Видимо, рядом не оказалось голодной выхухоли, иначе вы бы ее увидели. Но тогда уже не увидели бы меня.

— Я бы с удовольствием выпил кофе, Константин, — мягко напомнил дон Федерико.

Тольберг молча повернулся и повел его на кухню. Уже совсем рассвело, но в дубраве еще стояли сумерки. Впрочем, здесь, под густыми кронами дубов, было сумеречно даже в солнечный полдень.

Тольберг сделал чашку растворимого кофе, пару бутербродов и поставил все перед доном Федерико. Себе он заварил крепкого чаю. Он был расположен говорить, спорить, он еще не все высказал. Но сейчас заводить разговор снова было бы невежливо, и он решил подождать, пока дон Федерико не закончит есть.

Но дон Федерико опять обманул его ожидания: быстро расправившись с завтраком, он поблагодарил Тольберга и поднялся.

— Пойду отдохну, — произнес он с извиняющейся улыбкой.

— Э… может, чайку попьем? — растерявшись, спросил Тольберг.

Но дон Федерико, поблагодарив, отказался и отправился к себе. Вернувшись в свою комнату, он торопливо раскрыл сумку и вытащил фотоаппарат и два мощных объектива: один особенно пригодился ему сегодня ночью. Не снимая куртки и ботинок, он сел на кровать, включил камеру и принялся отсматривать сделанные снимки. Ночью ему показалось, что он сумел сфотографировать какое-то странное существо, и теперь он искал его на снимках. Вскоре у него зарябило в глазах. Он разделся, вытащил лэптоп и скопировал на него снимки из фотоаппарата, чтобы просмотреть их на экране. Терпеливо отсмотрев пару дюжин фотографий, он со вздохом откинулся на спинку стула. На фотографиях были одни выдры и лисы, подозрительно глядящие в его сторону. Что ж, впереди еще несколько ночей, и в какую-то из них, возможно, ему повезет. Он улегся на кровать и моментально заснул.

Проснулся он под вечер, почувствовав голод. Уже стемнело. Дон Федерико поднялся, зажег настольную лампу, и тут в комнату без стука вошел Тольберг.

Он распахнул дверь и встал, покачиваясь, на пороге. С первого же взгляда на него дон Федерико понял, что Тольберг сильно пьян.

— Извините, — не очень разборчиво произнес Тольберг, не двигаясь с места, — что без приглашения.

Дон Федерико поднялся, всем своим видом говоря, что Тольберг ничуть его не побеспокоил.

— Проходите, Константин! — приветливо произнес он, делая приглашающий жест.

Но Тольберг не двигался с места: он стоял и, мигая, глядел на лампу. Казалось, он совсем забыл, зачем пришел. Вдруг он искоса бросил взгляд на дона Федерико, сделал шаг и почти упал на кровать.

— Извините, — произнес он бессмысленно.

— Я как раз хотел пойти поесть, — сказал дон Федерико. — Простите, если опоздал на ужин.

— А никто еще не ужинал, — проговорил Тольберг. — Они там сами… а я сам…

Он сделал неопределенный жест рукой и снова уставился на лампу, словно завороженный ее светом.

— В таком случае можно, я приглашу вас? — вежливо произнес дон Федерико.

— Все можно, — ответил Тольберг, и в глазах его загорелись нехорошие огоньки. — Тут все можно. Иди куда хочешь. Делай что хочешь. Тут все можно!

Дон Федерико стоял перед ним в затруднении.

— Да-да, — покивал Тольберг, глядя на него снизу вверх. — Никаких ограничений. Спрашивать никого не надо, делай что хочешь. Тут у нас ни начальства, ни милиции — полная свобода! Приехал — и твори все, что тебе угодно.

— Я не понимаю, — проговорил дон Федерико.