Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти

Как редко можно встретить такого человека! У кого ни спроси, у всех любимый музыкант – это, как правило, Моцарт или Шопен. Я тоже была поклонницей творчества Шумана. Меня наполнила радость от знакомства с единомышленником, и я решилась спросить:

– А вы знаете, что Шуман все композиции посвящал своей любимой?

– Да, Кларе, пианистке, – тотчас ответил Асаба-сан. – Он отправлял ей любовные письма и даже в разлуке продолжал писать музыку.

– Согласитесь, прекрасная история. Как трогательно, что им все-таки удалось соединиться в браке. Ах да, какая композиция вам нравится больше всего?

– «Грезы».

Он снова ни на секунду не задумался перед ответом, и, признаться, его выбор меня очень порадовал. Наверное, у меня на лице было написано, что я полностью разделяю его предпочтения: я не могла скрыть улыбку и мой голос, вероятно, тоже стал звучать чуть выше.

– Цикл «Детские сцены», седьмая пьеса. Я тоже ее люблю.

А вы знаете, что побудило Шумана ее написать?

– Могу предположить, что он писал ее для своих детей, нет?

– Если бы все всегда было так очевидно, – отмела я его теорию, отчего он немного растерялся и, не найдя других идей, уставился на меня взглядом, выпрашивающим рассказать, как оно было на самом деле. – Шуман сочинил эту композицию еще до свадьбы с Кларой. На самом деле отец девушки был категорически против бракосочетания, а Шуман тайком отправлял возлюбленной письма. Однажды в ее ответе мелькнули слова: «Вы иногда ведете себя как ребенок». И именно они вдохновили его на создание «Детских сцен».

– Ах да, он же посвящал всю музыку только ей… – задумчиво сказал Асаба-сан и перебрал пальцами воображаемые клавиши. На безымянном пальце его левой руки сверкало новенькое серебряное кольцо.

* * *

С тех пор каждую субботу он стал брать у меня уроки. Мы занимались только «Грезами» и больше ничего не трогали: наша цель была за три месяца – к свадьбе друга – добиться идеального исполнения именно этой композиции. У Асабы-сан были длинные пальцы, и он хорошо ими управлял, так что почти все схватывал на лету. Он сказал, что даже купил синтезатор, чтобы репетировать дома. Асаба-сан производил впечатление человека с волевым характером. Но больше всего меня радовало то, что ему, по моим ощущениям, понравилось играть на фортепиано.

К слову, везде, где я жила до этого, было фортепиано, даже в детстве: в родительском доме в зале стояло пианино.

Здесь, в этой небольшой квартирке, само собой разумеется, нет инструмента. Но и не сказать, что я скучаю без него.

6 АПРЕЛЯ

Асаба-сан сообщил мне свое рабочее расписание. Почти каждый день у него занятия с девяти утра до пяти вечера. Исключение составляют четверг – у него лекции с одиннадцати – и среда – по средам он заканчивает в три.

– А это значит, каждый день завтракать и ужинать мы можем вместе, – сказал он, словно прочитав мои мысли.

Вечером я помыла новую посуду и разместила ее за стеклянными дверцами серванта. От одного вида кружек, тарелок, стаканов, стоявших парами, сердце начинало биться сильнее.

На ужин сегодня приготовлю говядину, тушенную с овощами.

10 АПРЕЛЯ

Асаба-сан ушел на работу в университет, а я решила прогуляться по округе.

Неподалеку от дома пробегает маленькая речка, сегодня она была укрыта розовыми лепестками сакуры, словно пледом.

Вдали тянется цепь утопающих в зелени гор. В противоположной стороне открывается море. На склоне между ними и раскинулся этот город.

У побережья мелькала вереница сакэварен. До этого я по телевизору видела рекламу одной из компаний. У нее еще логотип с журавлем, расправившим в полете крылья: какой благопожелательный символ они себе выбрали!

* * *

Вверх по реке мне встретилось здание общественных собраний, которое использовалось явно не один десяток лет. На его крыше была надстроена круглая смотровая площадка. Располагавшаяся на краю углового дома, она походила на шляпку, которая хорошо дополняла импозантный образ здания.

Время как раз клонилось к обеду, поэтому я зашла в столовую, которая находилась там на нижнем этаже.

На колобке риса раскинулся омлет насыщенно-желтого цвета, от него, выбираясь из-под одеяла нежного соуса, поднимался теплый пар. Дедушка, работавший на здешней кухне, поведал, что это их фирменное блюдо, а само заведение функционирует уже более шестидесяти лет.

Мягкий омлет, окрашенный сладкими нотками соуса и кислинкой кетчупа, приятно таял во рту – какое наслаждение! На тарелке вскоре ничего не осталось. Было очень вкусно, в следующий раз надо будет сходить сюда с Асабой-сан.

Хочу сводить его сюда. Хочу сходить вместе! Хочу с ним вдвоем! Эти мысли быстро заполонили мое сознание, и очухалась я уже в поезде, движущемся по направлению к университету. Ехать было пять станций, но они все находились на небольшом расстоянии друг от друга, так что минут через десять с копейками я уже спускалась на платформу.