Сотник

Иван открыл глаза и инстинктивно потянул из-под подушки двуствольный пистолет. В револьвере зарядов, конечно, побольше будет. Но даже если забыть о его габаритах, остаются еще и такие выпирающие детали, как курок и кресало. Поди быстро извлеки его наружу. А двустволка, «карповка», как ее уже окрестили в Москве, выступающих частей не имеет. Да и пара выстрелов без проворачивания стволов сегодня дорогого стоит.

Тем не менее, пока садился и отжимал предохранитель у двустволки правой рукой, левая потянулась к стулу возле кровати. Там лежит пара револьверов. Ага. Параноик. Есть такое дело. Он вообще стал нервным после того, как посетил Вильно. Слишком много нелестного слышал об иезуитах в своем мире, чтобы чувствовать себя в полной безопасности в этом.

За окном разрываются лаем четыре дворовых паса. Животины выдрессированы Серафимом и попусту лаять не станут. Это либо кто пристроился возле забора, к примеру, нужду малую справить, либо решил перелезть во двор, ну или стучится в калитку. Никакие иные варианты не могли подвигнуть собачек поднять гвалт. Пустой брех — это точно не про них.

Миронов в воспитании собачек вовсе не руководствовался принципами борцов за права животных из мира Ивана. Зато сторожа четко знают, за что они получат дополнительное угощение, а за что их и по спине палкой перетянут. Вон на выделенном подворье мастерской и вовсе десяток псов, но в дела соседей не вмешиваются. Правильное воспитание — великая сила!

Хлопнула дверь дома Мироновых.

— Ну, чего расшумелись?

Голос Серафима звучит громко, но вместе с тем спокойно. Это он ради собачек старается, потому как пока в поднятом ими шуме не видит ничего предосудительного. А вот и стук в калитку. Это деревянным молоточком, подвешенным за веревочку. Очень удобно. Не то все руки отбить можно, пока достучишься до хозяев.

Ночные гости? Вот уж что ничуть не могло успокоить Ивана. Отложив оружие, быстро натянул штаны. Портянки просто вдавил в сапоги, и они кое-как охватили ноги. Если горячо, то на первое время сойдет. Некогда их мотать. Накинуть кафтан. И все время посматривать в окно, где достаточно отчетливо видна фигура кабального с карбидным фонарем в руках.

— Ну все. Успокойтесь. Молчать, сказал! Кого там принесло?

Что-то ему ответили. Пригрозил, что собачки у него не на сворке, и предложил входить, но не делать резких движений. Ага. Псы этого страсть как не любят. Уселись полукругом в сторонке и таращатся на ночного гостя.

Хм. Или гостью? Все же плащ с капюшоном вполне себе женского покроя. Опять же, как ни крути, а в свете фонаря женская фигура угадывается без труда, пусть и весьма рослая.

Рослая?

Стук в окно, отчего Иван вздрогнул, будто его прошиб электрический разряд. Не дай бог! Нет, ну за что ему такая радость-то?

— Иван Архипович, проснулся, что ли?

— Да.

— Тут к тебе пришли.

— Проведи в дом.

— Отказывается. Просит, чтобы ты вышел.

— Иду.

Вышел. А что делать? Забрал у отошедшего в сторону Серафима фонарь. Так и есть. Анюта. Ну не мальчик же в самом-то деле. Мог бы и догадаться, что царевна не успокоится на достигнутом. Это как остановиться сластене, после того как надкусил пирожное. Нереально. Валить нужно было из дому.

— Здравствуй, Анюта.

— И тебе здравия, Ваня.

— Только не говори мне, что…

— За околицей ждет, — тут же разочаровала девушка.

— Она что, с ума сошла? То на гулянья, теперь вот за околицей одна.

— Не одна. С Егором.

— Еще и его сюда приплела. А ничего, что ему это может плахой аукнуться?

Взгляд как на недалекого человека. А. Ну да. Тут вам не там. Риск, конечно, рядом с сильными мира сего присутствует. Но зато иметь серьезного покровителя — вовсе даже не лишнее. А что больше всего ценится в слугах? Беззаветная преданность и готовность ставить в заклад свою жизнь. Так что никаких сомнений относительно того, как следует поступить, у Егора и Анюты не было.

Стоп!

— С Егором? Так, значит, этот паршивец… — наконец сообразил Иван.

— Да, — подтвердила его догадку девушка.

— И как давно?

— Год уже, как он служит ей и докладывает обо всем, тебя касаемом. Собирайся уж и пошли. Ждет.

— Л-ладно. С этим паразитом я потом разберусь. Ты сама-то понимаешь, что происходит? Случись, и ее ославят. Тебя из дворца погонят поганой метлой, потому как верой и правдой служила своей госпоже. А вот нас с Егором препроводят на Лобное место. Меня — за то, что воззрился куда не след. Егора — потому как он служилый человек.

— Чего от меня-то хочешь? — огрызнулась Анюта.

Ага. По всему видать, она поступок царевны не одобряет. Уже хлеб. Значит, можно договориться. Просто она не видит, как из этой ситуации вывернуться. Иван видит.

— В общем, так. Скажешь ей, что нет меня дома. Уехал в Измайлово.

— В Кремлевском дворце сегодня гулянье, цесаревна Ксения понесла. Тетка ее там. Потому она и поспешила сюда.