Сотник

— Тоже по ромейскому образцу. У них в годы расцвета было два основных вида конницы. Первый, как я уже сказал, катафрактарии, вторая — гиппотоксаты.

— Как-как? Гипокто?

— Гиппо-токсаты, с эллинского на наш сие переводится, как конные лучники. Гиипо — конь, токсат — лучник. Этакие конелуки. — улыбнулся Андрей, вспомнив кое-что из прошлой жизни. — Они носили добрую броню и могли немало вредить неприятелю, не опасаясь сильно ближнего боя. Катафрактарии, к слову, переводятся с эллинского, как покрытые броней.

— Андрей сын Прохора, и где ты узнал о таком? — спросил слегка раздраженный Андрей Басманов.

— Слышал. Было время послушать.

— И от кого же услышал?

— Ты с ним не знаком. И имя его тебе ничего не скажет. Главное — что слова он сказал верные. Этих зародышей катафрактариев я проверил в деле по прошлому году. И вот — ныне решил и до гиппотоксатов добраться.

— Не ругайся! — рявкнул Шереметьев. — А то заладил гипто, гипоэто… мне это уже даже слышать больно.

— Помещики сие и послужильцы, — покладисто ответил Андрей. — Хотя названий можно придумать много разных. Как тебе удобнее, так и называй.

— А вот это правильно! — заметил князь. — Им тоже, грезишь коней иных?

— Степные лошадки только на мясо годны, — пожал плечами Андрей. — В войске Владимира Мономаха или Мстислава Удатного на таких только вьюки возили, да и то от нужды. Ибо доходяги. Но других у нас ныне нет. И взять их неоткуда. К великому счастью, татарам тоже.

— Это не может не радовать, — буркнул князь.

Его сильно задела эта импровизированная лекция и поучение. Он знал, с кем говорит. Поэтому сдерживался. Но официально то парня возродившимся князем не признали. Посему поучение давал ему простой сотник. А это уже невместно.

В его голове случился натуральный коллапс в план того, как вести себя относительно Андрея. Если он действительно тот князь, то он его много выше по местничеству. А если нет, то намного ниже. Вот и поди — рассуди?

Андрей же завершил разговор и отбыл дальше командовать своей сотней. Готовиться свою сотню к выступлению в поход, который не стали откладывать. Тем более, что у города скопилось уже целое войско. Иван Шереметьев привел с собой полка стрелецких да собрал помещиков заокских, что по Муравскому шляху стояли. Получился кулак из 923 стрельцов и 561 помещика с послужильцами.

Для обитателя XXI века — не очень много. Но для реалий 1555 года — представительно. Ибо мобилизационный потенциал Восточной Руси, явленный во время Псковского взятия в 1563 году не достиг и 35 тысяч бойцов. Совокупно. Всех. И помещиков, и стрельцов, и служилых казаков, и союзных татар. Иван Грозный в тот поход собрал все, что только мог, напрягая все силы государства. И не смог прыгнуть выше столь скромной, на современный взгляд, отметки[5]. Посему, зная это, совсем по-другому смотришь на эти полторы тысячи бойцов, которые собрались здесь, на южном рубеже Руси в конце весны для одного интересного дела…

Шереметьев, кстати, так и не смог решить, какой вывод делать со смотром Андрея. Посему он самым подробным образом описал то, что сделал парень. Как о выставлении послужильцев со слугами, так и про фактическое выставление сотни за свой счет. И направил это письмо Государю, ибо решения по таким вопросам посчитал не в своей компетенции…

[1] По Судбищенской битве 1555 года есть очень мало материалов. Да и те, что есть, носят характер обрывочный и нарративный. Из-за чего достоверно известна только общая логика событий и несколько действующих лиц. Ни одного документа, описывающих подготовку к походу и прочие подобные вещи не сохранилось. А само место боевых действий удалось обнаружить лишь совсем недавно и никаких более-менее масштабных раскопок там не проводилось.

[2] Сотня — в той системе координат это сто воинов, а организационная единица, состоящая из 20–40 воинов, редко больше или меньше.

[3] Локоть на локоть примерно 45х45 см.

[4] Щит у них остался, только теперь он был круглый, клееный, линзовидного профиля. И носился на плечевом ремне.

[5] Хотя, конечно, есть фантазеры, которые рисуют ему, вслед за разного рода нарративными источниками армии по 50–60 тысяч, причем не предельные. Однако изучение десятен (документов, фиксирующих готовность городовых полков к службе), а также изучение экономики региона не оставляют надежд для этих наивных грез.

Глава 4

1555 год, 28 мая, Белев

Город Белев.

Ну… как город? Небольшая древесно-земляная крепость[1] где-то на юго-западной границе Руси, которую защищала горстка городовых казаков и едва пара десятков помещиков. Безлошадных помещиков, живущих только с помощи Государя и несущих городовую службу. Просто потому, что вести хозяйство сельское в округе Белева было нереально из-за активности степняков и… казаков. Те ведь тоже шалили…