Сотри случайные черты

У Веры была младшая сестра Виктория. Забеременев в ту пору, когда у Самохиных на руках уже был Артём, она ходила счастливая своей любовью к будущему ребёнку, несмотря на то, что замужем не была и не имела, по её словам, перспективу поменять семейное положение. Больше о будущем отце никто ничего не знал — Виктория молчала как партизан. «Зачала от святого духа», — беззлобно смеялась Вера. Однако имея множество хронических заболеваний, Виктория с трудом вынашивала ребёнка, постоянно находясь на сохранении. Понимая, что при родах может случиться всякое, она взяла с Веры слово, если с ней произойдёт непоправимое, сестра не оставит племянника. И наконец выдала хоть какие-то крупицы информации о любимом: он счастливо женат, успешен, постоянно проживает в Москве, а здесь оказался в командировке, и вряд ли вообще захочет услышать о внебрачном ребёнке. Однако Виктория его очень любит, и если не выживет, то пусть сестра даст ребёнку имя Николай, отчество — настоящего отца, а фамилию оставит их девичью. Так и появился на свет Николай Александрович Романов. Он родился очень болезненным, слабым ребёнком. Вере после смерти сестры пришлось на время уйти с работы, ибо невежественным нянькам, гувернанткам и прочим, каких пруд пруди, она не могла доверить это чудо чудное — родного племянника. Женщина действительно относилась к Нику, как к своему сыну, любила его самозабвенно и очень баловала — это и понятно: кроме Ника у неё никого из ближайших родственников к тому времени не осталось. Когда Ник немного подрос, воспитательные функции возложили и на Артёма, ибо родители считали, что малыш как-то должен социализироваться, но не в детском саду, где бегают сопливые дети и командуют ими тупые тётки — воспитательницы, а рядом с примерным во всех отношениях братом: отличником, книгочеем, эрудитом и вообще образцом для подражания. Если малыш шалил, ломал игрушки, расшибал себе лоб, наказывали Артёма, который и сам-то был старше брата всего-то на пять лет. Когда Самохин услышал историю о том, как маленькая Лиза, насмотревшись мультфильмов о семерых козлятах, выбежала на улицу и странным образом поприветствовала своего отца, то очень удивился факту: Никиту не наказали за то, что он не объяснил сестре, насколько почтительно нужно разговаривать с родителями. За такое бы точно Артёму нагорело. Ему доставалась и за меньшее, к примеру, за капризы Ника. Веру часто навещала подруга и неизменно привозила маленькому Нику подарки, которые с каждым визитом становились всё интереснее и дороже. Но однажды она почему-то передала всего лишь шоколадные конфеты, и Ник закатил истерику, ибо ожидал получить робота eilik. Родители с трудом успокоили мальчика, купив требуемый подарок, но к ответу за инцидент с конфетами привлекли не малыша, а Артёма, ибо он должен был объяснить, что неприлично клянчить подарки. Так это и продолжалось, пока Самохин не взбунтовался, пребывая уже в пубертальном возрасте, и как следствие, не перестал быть тем примером для брата, каким оставался до недавнего времени. Однако, несмотря на то, что в детстве Ник Артёму изрядно надоел и попил немало крови, Самохин его любил и защищал, если того требовали обстоятельства.

— В общем, — сделал вывод Самохин, — я точно так же, как и родители, виноват в том, что Ник вырос шалопаем и бабником, привыкшим получать всё, что захочет.

«На этот раз Романов захотел другую игрушку: не робота, а меня», — усмехнулась Лиза, выслушав исповедь Артёма.

— Но честное слово, человеческого в брате тоже очень много, не такой он и плохой, как может показаться, — добавил Артём спустя время.

Через день после отъезда Самохина по университету поползли слухи, что у преподавателя Артёма Юрьевича и старосты Лизы Бернгардт близкие отношения со всеми вытекающими последствиями. Под вытекающими последствиями подразумевалась её беременность. Но обиднее всего Лизе было слышать интересную версию о том, что она спит с преподавателем за красивые оценки.

Глава 36

Лиза сразу догадалась, откуда дует ветер, ибо никто, кроме Романова, не знал о её отношениях с Артёмом, потому на перемене она, сжав кулаки, подошла к Нику и молча влепила ему пощёчину. Удар не был сильным: Лиза едва могла дотянуться до лица Романова, но он был неожиданным. Ник оторопел, внимательно вглядываясь в обиженные и полные слёз глаза девушки, и смог произнести только одну фразу:

— За что?

Лиза открыла рот, но не затем, чтобы ответить, просто почувствовала, что в лёгких закончился воздух, в ушах застучало и закружилась голова. Бернгардт набрала побольше воздуха и с трудом проглотила комок, перехвативший горло. Наконец она смогла ответить:

— За твой подлый язык, мажорик. Захотелось отблагодарить брата за то, что тот всю жизнь возился с тобой? Мечтаешь испортить ему карьеру? Зря стараешься, насколько мне известно, Артём Юрьевич написал заявление об уходе по собственному желанию, он здесь только до конца семестра.

Парочку окружили студенты из их группы. Будто почувствовав неладное, подошёл и Девятов, обратился ко всем, как всегда, дурашливо: