Социализм. Некоторые вопросы теории

При классовом анализе социализма существенное значение имеет то, как его социальная структура отражалось в представлениях наиболее выдающихся его представителей в то время, когда соответствующая ступень развития социализма была выражена в наиболее явном виде. В этом отношении особо большой интерес представляют работы И.В.Сталина второй половины тридцатых годов, собранные в четырнадцатом томе только что вышедших последних томов его Собрания сочинений1 (ссылки на страницы этого тома далее даны в тексте в скобках). Посмотрим же, как в сталинских работах того периода отражаются его (и не только его) представления о классовом составе советского общества.

Том открывается работами, относящимися к марту 1934 года, т.е. к тому моменту, когда основные преобразования в стране завершились не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве. Завершение коллективизации на селе явилось также завершением в целом тех процессов в Советском Союзе, в результате которых стало возможным говорить о построении в нем социалистического общества. Соответственно коренным изменениям в способе производства столь же коренным образом изменялась социальная структура общества. Госпартхозноменклатура, не только осуществлявшая в качестве аппарата управления политическую власть, но и как целое распоряжавшаяся через свою иерархическую систему всеми основными средствами производства как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, прочно заняла господствующие социальные позиции, превратив всех трудящихся города и деревни в еще далеко не однородную, но одинаково лишенную возможности распоряжаться основными средствами производства, социальную группу. Параллельно этому новому, характерному для данного этапа социализма, классовому (т.е. затрагивающему отношения собственности на средства производства в связи с характером распоряжения ими) расслоению шла работа по его идеологическому обеспечению, по формированию выгодного номенклатуре как господствующему классу представления о классовой структуре нашего общества. Это был не менее сложный процесс, и он, естественно, отражался также в работах того, кто в силу как своего особого положения, так и выдающихся личных качеств оказывал на данный процесс исключительно сильное влияние — И.В. Сталина. Попытаемся же всмотреться в это отражение.

В работах Сталина, относящихся к началу рассматриваемого периода, еще нет упоминаний о сколько-нибудь четком классовом делении советского общества. Из них при желании вполне можно сделать вывод, что автор представляет себе его в социальном отношении достаточно однородным. Вы не найдете здесь характерных для дальнейшего систематических упоминаний о рабочем классе или колхозном крестьянстве как о неких социальных группах, которым мог бы быть присвоен статус класса. Как правило, даже такие понятия не употребляются. Вот посмотрите: школьникам сельской школы Сталин желает стать “энергичными, дисциплинированными работниками, какие необходимы для нашей страны” (с. 17); в замечаниях по поводу конспекта учебника по истории СССР он пишет об освобожденных от капитализма “рабочих и крестьянах” (а в замечаниях по поводу учебника новой истории даже об освобождении “народа”) (с. 41, 43); позже говорится о “власти рабочих и крестьян Советского Союза” (с. 51); о “трудящихся всех национальностей нашей необъятной Родины” (с. 51) и “простых трудовых людях” (с. 72) он говорит в выступлениях перед колхозниками; в выступлении перед металлургами вообще о “людях” (с. 48); о службе бойцов и командиров “рабочему классу” упоминается мимоходом (и неизвестно, действительно ли эти слова принадлежат Сталину), и тут же — о службе “делу трудового народа” (с. 57). Даже в речи на совещании стахановцев хотя смутно и упоминается о “работе на свой класс”, речь снова главным образом идет о “трудовом человеке”, а не рабочем классе. В одном и том же абзаце говорится об “улучшении материального положения рабочих” у нас, где нет безработицы — и с другой стороны о безработице как “биче рабочего класса” при капитализме (с. 85).

Конечно, всегда можно сказать, что это все — копание в мелочах. И действительно, несмотря на всю красноречивость приведенных примеров, вряд ли на их основании можно делать далеко идущие выводы. В конце концов, применение того или иного выражения в значительной степени зависит от обстоятельств. Но вот беседа Сталина с Уэллсом, где обстоятельства складываются именно таким образом, что прямо требуют соответствующих дефиниций, причем разговор касается положения как в капиталистическом, так и в социалистическом мире. И что же? Везде, где вопрос касается капитализма, Сталин многократно, неизменно и последовательно говорит о рабочем классе, как и о других классах, характерных для данного строя. Применительно же к социализму он ни разу не упоминает ни о “рабочем классе”, ни о классах вообще. Здесь он просто повторяет: “мы, советские люди” (с 30) — и все. Классов в советском обществе для него явно не существует.