Социальный вид. Почему мы нуждаемся друг в друге

Манфред Шпитцер и Эрнст Фер проводили аналогичное исследование со сканером и добавили испытание, где участникам пришлось подчиниться социальным нормам398. Представьте, что человек в соседней комнате мог бы наказать вас за несправедливый дележ. Скажем, за каждый недоданный, по его мнению, доллар вы потеряли бы пять своих. Так сколько вы отдадите, зная о наказании? При таких условиях участники отказывались примерно от 40%.

Люди поступали справедливо, но это не значит, что они этого хотели. Будь у них такое желание, они отдали бы 40% и в контрольном испытании, так как попросту чувствовали бы себя обязанными поступить правильно. Во время тестов с социальными нормами активировалась пВЛПК. Правда, эта область могла оказаться чувствительной не столько к давлению общественного мнения, сколько к опасности потери денег. Чтобы исключить такую вероятность, Шпитцер и Фер сравнили полученные результаты с другими усло­виями, в которых участники вместо человека играли с компьютером. Угроза наказания стимулировала активность ВЛПК, если только исходила от живого человека, хотя финансовая динамика была одинаковой в обоих случаях.

Иначе говоря, ВЛПК, похоже, участвует в трансформации угрозы социальных санкций в конформность. Собственно, в других исследованиях подтвердилось, что сам факт высокой оценки чего-либо другим человеком, к примеру песни, может заставить нас изменить свое мнение в лучшую сторону. У наиболее подверженных этому людей наблюдается повышенная активность пВЛПК399, а кроме этого, у них в ней больше серого вещества.

В исследованиях на конформность моделируются ситуации, в которых изначальный план или оценка отличаются от таковых у окружающих. Принцип всевидящего самоконтроля предполагает: для самоограничения достаточно самой возможности оценки социумом. Конкретно эту гипотезу никто не изучал, но в ряде исследований выяснилось, что пВЛПК активируется уже при размышлениях о мнении окружающих400. Самое поразительное, что мы узнали о всевидящем самоконтроле: самоограничение у человека включается при виде самого себя, когда больше никого вокруг нет. Угадайте, какая область мозга активируется при виде собственного лица401? Правильно, пВЛПК.

Глядя на свое изображение, мы понимаем, как мы выглядим в чужих глазах. При этом у нас активируется участок мозга, также участвующий в самоконтроле и соответствии социальным нормам. Связь этих трех функций пВЛПК системно еще не исследовалась, так что ее истинное значение пока остается тайной. Однако есть интересная вероятность, что связи между этими процессами сложились в ходе эволюции, чтобы страх неприятия обществом подталкивал пожертвовать менее взыскательными личными интересами.

И это все, что в данный момент нам известно о самоконтроле. Интуитивно мы считаем его средством достижения личных целей. Хотя новые данные позволяют предположить, что это скорее механизм регулирования поведения, приведения его в соответствие с целями и ценностями коллектива, если они противоречат личным ценностям. Обычно мы считаем приспособленцев безынициативными трусами — безвольными овцами, следующими за стадом. Однако текущий анализ наводит на мысль, что в определенных ситуациях люди с высоким самоконтролем проявляют большую конформность. Иногда реальная или воображаемая перспектива наказания со стороны группы делает подчинение интересам большинства оптимальным выбором, и умеющие владеть собой в этом случае успешнее подавляют порыв к импульсивным действиям.

Для чего «я»?

На Западе «я» — это сокровищница мыслей, чувств и желаний, олицетворение личности. Познавая самоё себя, мы упрощаем поиск источников истинной радости, успешнее избегаем неприятного как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. И в этом определенно есть логика. Мне полезно знать, какую еду я люблю, в каком обществе чувствую себя неуютно и какого рода деятельность приносит мне удовлетворение. Так что понимание себя для меня самого в высшей степени выгодно.

Но мы недооцениваем, до какой степени социум вносит вклад в формирование каждого «я» — в то, как мы выбираем цели, убеждения, почему контролируем себя в различных ситуациях. С младенчества мы окружены обществом, которое всегда готово объяснить, чего хотят нормальные люди и как они поступают, насколько мы соответствуем нормам общества и как нам жить. Однако весь этот внешний поток ничего бы для нас не значил, если бы наше троянское «я» не впитывало его в себя без нашего ведома. Свои убеждения мы считаем глубоко личными и поэтому всегда защищаем их, не подозревая, что их в нас заложили и что на самом деле мы отстаиваем убеждения социума.