Социопат по соседству. Люди без совести против нас. Как распознать и противостоять

По мнению многих эволюционистов, поскольку нас объединяет больше процентов генетического состава с нашими родителями, братьями, сестрами и детьми, родственный отбор объясняет тот факт, что мы более склонны вести себя самоотверженно по отношению к нашим родителям, братьям, сестрам и детям, чем к более дальним родственникам и к незнакомцам. Кроме того, родственный отбор объясняет, почему мы воспитываем и защищаем наших детей, несмотря на тот факт, что это уменьшает наши собственные энергетические запасы и индивидуальные ресурсы выживания. С этой точки зрения совесть является генетически запрограммированным механизмом, который гарантирует, что мы не будем игнорировать маленькие дополнительные наборы нашего генетического материала, которые окажутся гуляющими вокруг на других ногах, кроме наших.

Что касается нашего генетически оформленного чувства совести по отношению к вышеупомянутым дальним родственникам и незнакомцам, геноцентричные эволюционисты предположили, что их версия естественного отбора поддерживала гены, которые привели к «обратному альтруизму» или ненулевой сумме – беспроигрышному поведению, такому, как разделение труда, поиск друзей, кооперация и избегание конфликтов. Подобное поведение опосредуется такими эмоциями, как благодарность, сострадание и совесть, и поэтому эти эмоции имели бы преимущество там, где речь идет о естественном отборе генов.

Было бы умнее не иметь совести? Были бы мы счастливее?

Но в возрождении идеи группового отбора другие эволюционные теоретики, среди которых Дэвид Слоан Уилсон и Стивен Джей Гулд, убеждают биологические и поведенческие науки, что, помимо генцентрированного, эволюция фактически могла происходить и на других уровнях. Натуралист Гулд пересматривает палеонтологические доказательства и утверждает, что естественный отбор действует на нескольких уровнях, от гена к индивидууму до группы и даже (или особенно) до вида [80]. Кроме того, он приводит доказательства, что на ход эволюции повлияли и могут влиять в дальнейшем силы, действующие не так постепенно, как естественный отбор, и гораздо быстрее, чем в ходе веков: события, включающие глобальные или почти глобальные катастрофы.

Различные уровни естественного отбора, скорее всего, имеют разные направления, особенно в отношении альтруистического поведения и таких эмоций, как совесть. На уровне гена, а также на уровне группы, совесть адаптивна, и естественный отбор предпочтет ее. Но на уровне отдельного существа отсутствие совести может иногда оказаться еще более адаптивной для выживания. В этом отношении природа будет постоянно воспитывать совесть у большинства из нас, в то же время на другом уровне постоянно поддерживая меньший процент людей, которые процветают без нейробиологических основ эмоциональной привязанности и совести.

Как сказал эволюционист Дэвид Слоан Уилсон: «Есть неоспоримые интеллектуальные и практические причины различать поведение, содействующее организации на уровне группы, и поведение, нарушающее организацию на уровне группы»[81]. В обыденном языке это отражается в словах «эгоистичный» и «бескорыстный», «моральный» и «безнравственный». Таким образом, Уилсон описывает все ту же сбивающую с толку и слишком знакомую дихотомию: большинство, мыслящее и чувствующее в терминах минимизации конфликта, готовое поделиться, когда это необходимо, и живущее свою жизнь с людьми, которых оно любит; и меньшинство, которое процветает в конфликте и для которого жизнь не больше и не меньше, чем постоянная борьба за господство.

Таким образом, мы обнаруживаем, что даже на самом редукционистском биологическом уровне борьба между добром и злом древнее, чем человечество.

Тем не менее борьба, скорее всего, завершится на нашем веку, и окончательное решение будет зависеть от того, как мы встретим те гигантские вызовы, которые человечество принесло в мир, в том числе проблему социопатии. Путями, которые мы только начинаем понимать, естественный отбор способствовал определенному количеству альтруизма в популяции и помог сформировать человеческий вид, наделенный способностью любить и связываться друг с другом в позитивном смысле через еще маленький голос совести. По крайней мере 96 процентов из нас устроены принципиально таким образом. Что мы в итоге сделаем с проблемой выживания вида, создаваемой другими четырьмя процентами, в настоящее время неизвестно.

Дилемма Хайнца

Обращаясь теперь от эволюционной психологии к психологии развития, мы приходим к интересному вопросу о том, как совесть развивается в человеческих детях. Развивается ли совесть в детских умах естественным образом, как другие умственные способности, или дети приобретают и корректируют свое нравственное чувство, проживая жизнь, через уроки, преподаваемые семьей, обществом и культурой?