Соцветие Лилии (СИ)

Я наблюдала за этим действом со смешанными чувствами. С одной стороны, было приятно, что обо мне так заботятся. С другой… это было недальновидно.

— Этому ребёнку сорок, Нан, — напомнила я и мягко улыбнулась. — Я обещаю, будет только теория.

Женщина замерла, так и оставаясь с выброшенной вперёд рукой, готовая в любой момент атаковать. И кого? Собственного мужа? Так и представляю Игоря в роли жертвы домашнего насилия. Согнав с губ непрошеную улыбку, я постаралась выглядеть максимально серьёзной. Нана глубоко вздохнула и опустила руку, сдаваясь.

— Прости, солнышко, я просто слишком часто забываю, что ты не совсем ребёнок.

— Скорее не совсем обычный ребёнок, — поддел меня Игорь, осторожно забирая у Наны палочку и усаживая её в кресло. — Да, Лилс?

— Именно, — согласилась я, всё же улыбнувшись.

С этих пор я отвоевала себе право заниматься боевой магией с Игорем. Пока что, как я и обещала, лишь теорией, но уже первые занятия вогнали меня в ступор.

Тело отказывалось слушаться и выполнять простейшие команды. Нет, я не имела в виду собственную частичную недееспособность: я вполне могла ходить, бегать, прыгать, уклоняться и выполнять прочие команды… но всё было плохо.

— А ты чего ожидала? — спросил у меня Игорь, когда я раздосадовано ругнулась на великом и могучем, в очередной раз упав. — Не забывай, ты в теле ребёнка, который никогда даже не задумывался о каких-либо тренировках.

Так что теперь, несмотря на погоду, я ежедневно бегала по утрам, пытаясь вернуть себе мышечный тонус. Лёгкая зарядка по утрам каждую неделю усложнялась, я старалась меньше сидеть и больше двигаться, впрочем, не забывая про теоретические занятия: над учебниками и общими книгами я всё ещё просиживала долгие весенние вечера, дожидаясь лета.

Честно говоря, было трудно. Мозг ещё порой взбрыкивал, отказываясь воспринимать происходящее, как реальность, а не как слишком красочный сон, но, в общем и целом, всё шло достаточно неплохо.

У Эвансов я побывала ещё раза два за всю весну. На самом деле, мне действительно было неудобно перед ними, но ничего поделать с собой я всё же не могла: меня с непреодолимой силой тянуло назад, в родовое гнездо, поближе к «родителям». Через какое-то время я поймала себя на мысли, что называю родителей «Том» и «Мэри», а не мама и папа. В мыслях, конечно, но это уже был один из многочисленных звоночков, предрекающих развал нашей семьи.

Весна не запомнилась мне практически ничем. Единственное, что действительно показалось мне важным, так это начавшаяся переписка с Томом. Просто в какой-то момент поздно вечером мне в окно постучался чёрный ворон, принёсший короткую записку.

«Прочитай «Под гнётом времени. Записки артефактора». Жаль, не смогу приехать лично.

Т.М.Р.»

Книгу я нашла с утра, она стояла на одной из многочисленных полок семейной библиотеки. И ни разу не пожалела о том, что принялась за этот невзрачный томик.

Артефактор, Артемиус Грейсток, понятным и доступным слогом рассказывал о древних артефактах греков и римлян, разбирал устройство пирамид и интриговал собственными наработками. В какой-то момент мне даже захотелось постичь это сложное искусство — создание артефактов.

Впрочем, выбирать будущую профессию я не спешила. Сначала хотелось бы понять, что и как устроено в новом для меня мире, посмотреть возможные вакансии и направления, разузнать насчёт дальнейшего, уже послешкольного, образования.

Короче говоря, времени было ещё навалом.

Ах, да, переписка с Реддлом. В ней не было ничего компрометирующего или более-менее личного. Нет, всего лишь обсуждения кое-каких книг, краткий пересказ общей ситуации во внешнем мире, порой забавные рассказы о его попытках выучить мой родной язык.

«Антонин держится, стараясь не слишком сильно смеяться во время наших занятий, — писал мне Том одним апрельским вечером. — Но мне это как-то не особенно сильно помогает. До сих пор не могу понять, почему стакан на столе СТОИТ, а книга ЛЕЖИТ… Но когда Антонин, опрокинув стакан и расположив книгу ребром, сказал, что теперь всё наоборот, мне просто хотелось схватиться за голову…».

Вырезки из его писем иногда я даже зачитывала Нане, которая, откровенно говоря, ржала над попытками «Тёмного властелина» выучить наш язык.

— Ведь ему будет недостаточно простых знаний, дорогая, — сказала мне как-то Нана, пытаясь объяснить свой смех. — Он захочет говорить на нём так, словно и жил в России, а зелья не будет пить чисто из принципа.

Это было даже немного мило, а когда мне пришла первая короткая записка на русском, гласящая, что теперь-то он точно сможет читать мои зашифрованные записи в личных дневниках, я почувствовала даже толику теплоты.

Нет, я не чувствовала к Реддлу никакой романтической привязанности. Отнюдь, я даже не до конца доверяла этому человеку. Ну сами подумайте: как можно довериться тому, кто ради достижения собственной цели вполне себе может предать даже близких друзей?

Я мысленно содрогалась. Влюбиться в человека, который готов переступить через любого, чтобы достичь определённых высот… что может быть хуже?