Соцветие миртериума

Уже после восхода солнца, когда деревня вновь заполнилась отрешенными людьми, вынужденными пережить еще один безрадостный день, в поселение появился всадник. В отличие от Иръята, он ехал медленно, внимательно вглядываясь в местность и изучая ее и жителей в своей совершенно обыкновенной манере. Я знал, что уж он-то точно не сумеет не заметить тех настороженности и страха, что вновь поселились в алхимиках.

– Смотри-ка, не выдержал все-таки, – весело улыбнулся Эльин, внимательно наблюдая за приближающимся человеком.

– Ради меня он бы сюда не поскакал в такую рань, – ухмыльнулся я.

– Ради тебя он бы поскакал еще вчера вместе со мной, – насмешливо ввернул Иръят.

– Кто это? – Ида внимательно изучала незнакомца. – Тоже ваш друг?

– Друг? – я усмехнулся и качнул головой. – У нас, конечно, прекрасные отношения, но дружбой их назвать было бы неверно. Это наш с Эльином отец. Генерал Тэю Равел.

Девчонка втянула голову в плечи и, кажется, плотнее прижалась к стене.

Отец тем временем так же степенно подъехал, спешился и оглядел нашу четверку, на мгновение дольше останавливаясь на Эльине, затем на Иде и ее костюме в темных пятнах крови, попытки оттереть которые не увенчались ни каплей успеха, а другой одежды у нее в помине не было. После чего спокойно отвел лошадь к остальным двум и крепко привязал.

Мы поднялись, когда генерал обернулся вновь, – брат с еще заметным трудом, – и поклонились. Ида с небольшим опозданием повторила все то же самое.

– Сядь, безднов болван, – велел отец Эльину, едва подошел ближе.

– Я тоже скучал, папа, – ухмыльнулся брат, с явным удовольствие возвращаясь на скамейку.

Генерал тем временем внимательно изучал Иду.

– Это она? – спросил он, наконец, у Эльина. – Она спасла твою дурную шкуру?

Брат с довольной ухмылкой кивнул. Отец обернулся к Иде, коротко поклонился и спокойно сказал:

– Я бесконечно благодарен тебе, Дитя Нитей, за жизнь своего сына.

Ида судорожно выдохнула и отступила на шаг, но так и не смогла оторвать взгляда от глаз генерала – темно-карих внимательных глаз с очень яркими фиолетовыми искорками.

– Я не Дитя Нитей, – с трудом и ощутимым волнением выдавила она.

– Я вижу перед собой мага Разума, – коротко усмехнулся генерал, – и не помню, чтобы на Востоке у нас с тобой было иное имя, кроме этого. Скажи, кто глава вашего поселения?

– Алво Миртсин, – в каком-то полнейшем шоке прошептала Ида. – Мой отец.

– Прошу, передай ему, что я хотел бы встретиться и обсудить вопросы безопасности вашей деревни.

Ида сглотнула. Отец тем временем махнул мне рукой, приглашая на разговор, и отошел в сторону.

– Так сколько времени тебе нужно, чтобы собраться, Ида Равел? – ехидно уточнил я, подмигнул девчонке и поспешил к генералу.

– А ты думала, они с Эльином случайно такие уродились? – Услышал я за спиной веселый шепот Иръята.

Глава 6. Ида Равел.

– Я все же уеду, Эльин.

– Ида… – только и смог выдавить я.

Она стояла у окна в моей комнате, с задумчивым безразличием рассматривая Серион. От той девчонки, что вжималась когда-то в Рэго, с ужасом глядя на меня при первой нашей встрече, по крайней мере, с обеих сторон осознанной, не осталось и следа. Гордая, сильная и властная, сдержанная в эмоциях, даже местами скрытная, она мало напоминала смешливую травницу, сдавлено хихикающую в ладошку. Как по мне, с годами Ида стала во многом лучше. Общение с нашим отцом неплохо закалило ее тягу к справедливости, которая раньше казалось хаотичной и направленной во все стороны разом. Жизнь в Серионе, в городе, пропитанном магией Разума и нашим вечным стремлением к объективности и поиску истины, тоже оставила след. Ида научилась быть жесткой, особенно в вопросах, которые временами дорого стоили. Научилась парой слов заставить замолкнуть или выложить все, как на духу. Ну и, конечно, существование в роли Иды Равел, супруги и советника генерала Рэго, окончательно растоптали даже малейший намек на то, что эта женщина хоть чего-то способна бояться. Наоборот, побаивались ее временами наши дети и внуки. Да что там побаивались, от одной вероятности гнева Иды они приходили в панику не меньшую, чем тот ужас, который сама Ида когда-то испытывала ко мне. Меня это смешило – я-то чуял ее эмоции и понимал, что она ни капли не злится, что холодна, собрана и рассудительна, как и всегда. Они таких подробностей знать не могли, чем, собственно, она без зазрения совести пользовалась. Наш бесстрастный судья, не делающий скидок ни на родство, ни на титул, ни на прочие мелочи. Наша Ида Равел. Я бесконечно хотел бы удержать ее здесь, рядом с собой, и в то же время понимал, насколько это неправильно.