Соцветие поэтов

А ведь если вообще говорить о роли поэзии в России, то она была огромна. Скажем, в конце XIX — начале XX века поэзия правила литературой, люди жадно читали и сами писали стихи, сама проза тяготела к стихам. Как пишет один из исследователей русской литературы, две строчки Блока в это время значили больше, чем всё остальное. Стихами жили, ими дышали, их цитировали, они определяли «цвет времени». Поэзия ещё стояла на таких позициях, понимая, что человек через искусство служит божественному началу мироздания. Одной из общих идей было представление о поэзии как о преображении. Знаменитый психолог Выготский в книге «Психология искусства» пишет о том, что искусство «превращает воду в вино». За этой мыслью, во-первых, первое чудо, которое совершил Иисус Христос: на свадьбе в Кане Галилейской он превратил обычную воду в вино. Эта история, рассказанная в Евангелии от Иоанна, метафизически используется Выготским для того, чтобы определить суть искусства. Вторит великому психологу его младший современник архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). В молодости этот человек был поэтом, другом Марины Цветаевой, автором нескольких стихотворных сборников. В одной из своих работ, посвящённых поэзии, он пишет: «Поэзия превращает воду человеческих слов в вино». И он ещё одну замечательную вещь говорит: поэзия — это второе крыло человека, первое из которых — молитва. Поэзия — это чудо, таинство, а в человеке жажда чуда неистребима. Поэзия помогает преодолеть гнёт материального мира, в котором человек находится и обречён жить. Но человек призван не только к материальному бытию, но и к духовному. Поэзия всегда была как бы лакмусовой бумажкой. Человек любящий живёт не только в материальном мире, но для него существует духовное измерение бытия. А сегодня насаждается сугубо материалистическая идеология, в соответствии с которой главное — это материальные потребности и экономика. И это впитывается в плоть и кровь с детства. Но это совершенно не так. Дмитрий Сергеевич Лихачёв неустанно повторял, что на первом плане духовное у человека, материальное — это производное. Прежде всего нужно устроить духовную жизнь, и тогда всё станет на свои места. Характер зависимости другой. И Россия до революции жила другими идеями, в соответствии с которыми всё имеет своё начало в духе, и нужно сначала духовную жизнь правильно выстроить, а материальное тогда «приложится». А затем уничтожались и вера, и историческая память, истреблялись лучшие российские люди... Сейчас мы переживаем уникальную ситуацию: нам дали возможность вернуться на те пути, с которых Россия ушла в XX веке. Замечательный историк культуры первой волны русской эмиграции Владимир Вейдле пишет в своей книге «Умирание искусства» о том, что на месте искусства не будет ничего, если религия, веками оторванная от искусства, не введёт его снова в свой храм, если искусство, блуждающее в бездорожье, не вспомнит о родине, не обретёт оправдания в религии. Интересно, что для советского человека искусство фактически занимает место религии, которую большевики «отменили». Но советский поэт — я говорю здесь обобщённо — всё-таки воспринимал свою миссию как служение. Служение — это та категория, которая уходит из нашей жизни. Сейчас много говорят о правах человека, но часто забывают об обязанностях, которые лежат в основе служения. Сейчас же даже слово это вышло из употребления. И к поэзии относятся часто как к ремеслу.

— Какие критерии существуют для вас, по которым можно определить «уровень» стихотворения?

— Их трудно сформулировать. Но, скажем, склонность к системе точной рефлексии, красота строки, метафорическая насыщенность стиха, дающая возможность увидеть то самое чудо преображения, — эти качества стиха для меня очень важны. Поэты, «исповедующие» подобный подход к стиху, для меня значат в современной ситуации очень много.

— Чьи имена сегодня определяют русскую поэзию? Как вы уже сказали, далеко не все сегодня погружены в общелитературный процесс, в том числе и по объективным причинам.

— Из тех, кого мы знаем по 60-м годам, кто продолжает писать, это Александр Кушнер, Евгений Рейн, Инна Лиснянская, Белла Ахмадулина, Татьяна Бек — поэт уже более молодого поколения. Бахыт Кенжеев — замечательный русский поэт, хотя имя у него казахское: отец у него казах, а мать — русская. Он родился и вырос в Москве, сейчас живёт в Канаде. И я этот ряд могу продолжать: Сергей Гандлевский, Алексей Цветков, Ольга Седакова, Елена Шварц — это поколение, к которому отношусь и я. Мы вышли к читателю лишь в 90-е годы, хотя должны были быть опубликованы ещё в 70-х.

— Почему не публиковали?