Сотворение любви (ЛП)

Отец Карины и Клары стал полностью подавленным человеком. Об этом мне рассказала Карина, когда мы ехали по дороге, огибающей обрыв, хотя я ни разу не упомянул о нем. Она поведала, как из полного задора оптимиста, в меру веселого, приветливого и сердечного человека, каким она его помнила, отец превратился в вялого, безинициативного, вечно ожидющего одобрения или неодобрения своей жены подкаблучника. Нет, в детстве она не восхищалась им, но испытывала к нему привязанность, потому что он очень редко выходил из себя, ругался или ворчал. Он на самом деле интересовался или, по крайней мере, казалось, что интересовался, их с сестрой маленькими проблемами, а для Карины они были совсем не маленькими. Он никогда не торопился вставать и начинать день, когда Карина или Клара, или они обе по утрам забирались к нему в кровать. Мама то ли страдала бессонницей, то ли просто привыкла рано вставать, но в это время она уже или возилась на кухне, или гладила белье, слушая громко включенное радио, раздражавшее остальных членов семьи. Словом, по воскресеньям, поднявшись с постели, Клара с Кариной не бежали завтракать или пожелать доброго утра маме, протягивая к ней руки. Они стремглав неслись в кровать к отцу. Он, можно сказать, ждал их, читая газету. Когда они приходили, он тут же сворачивал ее одним движением руки и отбрасывал в сторону. Так что, несмотря на то, что, судя по детским воспоминаниям Карины, ее отец был слабохарактерным человеком, дочерям никогда не казалось, что ему не хватает твердости, и он слишком мягкотел. Всем хватало крутого материнского нрава.

Все изменилось с пожара, который случился не более чем за год до того, как Клара

попыталась уйти из дома. Карина даже не могла с уверенностью сказать, то ли ее отец поджег ресторан, то ли речь шла о несчастном случае или, как говорила мать, о мести одного официанта, которого они уволили, (вернее, уволила она, а не ее муж) из-за его привычки прикарманивать сдачу.

Ресторанчик процветал много лет. Он находился недалеко от площади Кортес.

Посетителям предлагалась качественная современная еда по умеренным ценам. Ресторанчик притягивал к себе политиков и служащих, и, хотя по вечерам он редко заполнялся людьми, обедов и ланчей было достаточно, чтобы дело было прибыльным.

Но, потом все закончилось. Отец никогда не понимал, почему. Он менял меню, постоянно

обновляя его, добавляя или убирая то или иное блюдо, но никогда не менял стиль ресторана и всегда оставлял блюда, пользующиеся особым спросом. Обстановка и посуда не были ни авангардистскими, ни традиционными, но были, безусловно, качественными. Однако постоянные клиенты перестали заходить сюда, политики уже не заказывали столики на десять-двенадцать человек, как частенько делали это раньше. Путеводители и журналы, прежде балующие ресторанчик своим вниманием, потеряли к нему интерес, и немногие публикующиеся сообщения о нем, были всего лишь малозаметной рекламой. Отец вынужден был распрощаться с двумя поварами (а в старые добрые времена их было шестеро) и сомелье¹⁴, покупать менее качественные продукты, признать, что они быстро портятся в холодильниках и, скрепя сердце, с неохотой уменьшить меню до дюжины основных блюд.

Пожар произошел в понедельник на рассвете, в день, когда ресторан был закрыт. По ночам

в воскресенье и по понедельникам он не работал. Карина помнит телефонный звонок, помнит то, как, стоя в дверях своей спальни, она увидела выбегающего из квартиры отца, который даже не попрощался с женой. Она помнит мать в ночной рубашке, со скрещенными на груди руками, глядящую вслед убегавшему отцу скорее строго, чем с беспокойством. Возгорание началось на кухне. Несмотря на то, что полиция пришла к выводу, что причиной пожара было короткое замыкание, страховая компания отнюдь не была в этом убеждена и провела собственное расследование. Спустя три дня, они составили доклад, в котором утверждалось, что это был предумышленный поджог, и выдвинули обвинения против неустановленного лица.

Каринин отец всегда отрицал свою причастность к этому пожару, он говорил, что не имел

к нему никакого отношения. К несчастью, камера видеонаблюдения соседнего банка записала на пленку, как отец входил и выходил из ресторана той ночью за полчаса до того, как сосед позвонил пожарным и предупредил их, что снизу выходит столб дыма. И хотя дверь, ведущая в парк, расположенный перед рестораном, была сломана, и отец утверждал, что маньяк-поджигатель вошел в ресторан через нее, страховой эксперт, базируясь на том, что большинство стекол вывалились наружу, отстаивал мнение, что они были выбиты изнутри. Стороны так и не пришли к соглашению, доказать что-либо было невозможно, и платить компания отказалась. Суд затянулся на годы. На него была потрачена львиная доля семейных средств, и в итоге все закончилось внесудебным двухсторонним соглашением, по которому страховая компания выплатила минимальную стоимость помещения.

Но, меняться отец начал гораздо раньше. Как катились под уклон дела в ресторане, так и