Сотворение любви (ЛП)

того, чтобы сделать нашу жизнь интереснее. После смерти Клары мама попросила меня привести в порядок семейные бумаги и отложить отдельно все документы, имеющие отношение к моей сестре. Я хотела сложить все в отдельную папку, но мама сказала, что она и сама в состоянии это сделать. В шкафчике с документами я обнаружила фотографии пожара, страховые свидетельства, полицейские и судебные протоколы. Я прочитала их с интересом, потому что они напомнили мне то время, когда наша семья только-только начала погружаться в дерьмо, и мы сами этого не замечали. И вот в одном конверте я нашла ряд написанных от руки подсчетов, сделанных отцом. В одном из них были представлены убытки и издержки за последние годы и постепенное урезание расходов, предпринимаемое им для того, чтобы счета не достигли красного сальдо, то есть отрицательного остатка. В одном примечании на полях отец указал стоимость ресторана на случай непредвиденного бедствия при условии, что кредит превышает дебет. Он произвел эти подсчеты четыре года назад, хотя я не думаю, что уже тогда он планировал поджог, потому что на самом деле скверные времена тогда еще и не начинались.

- Но, он мог написать это потом, – говорю я, делая вид, что восхищаюсь пейзажем и полной грудью глубоко вдыхаю чистый горный воздух.

- Нет. В заметках на полях были также расчеты погашения долгов рестораном, на что была использована часть денег по страховке, другую часть он собирался вложить в ценные бумаги “Сокровища”¹⁵, и я проверила расчеты. Долг был подсчитан до пожара.

- Жертв не было?

Карина отрицательно мотает головой и ускоряет шаг, не глядя в сторону обрыва, который мы огибаем уже несколько часов, забираясь все выше и выше. Мы идем к вершине горы, на которой нет ничего, кроме огромных острых скал. На другом склоне, таком же крутом и обрывистом, как наш, видна зигзагообразная линия круто уходящей вверх дороги, которая ведет к хижине, находящейся в нескольких часах пути, до которой мы никак не можем добраться. Я хотел было повернуть обратно, но мне стыдно, что я не могу поспеть за этой женщиной, которую никогда не представлял себе не только альпинисткой, но даже любительницей деревенских полей и природы. Она не казалась мне физически сильной, отдающей дань спортзалу или зажигательной, ритмичной дискотеке. Я не представлял ее в спортивном костюме с пластиковой бутылкой в руке, с лентой в волосах и айпадом в чехле, прикрепленном к руке. Проклятье, она карабкалась по горам, как коза. А я уже еле плетусь за ней, спотыкаясь. Я в отчаянии и начинаю злиться на нее, на ее упрямство в желании добраться до другой стороны, как будто на этой самой другой стороне нас что-то или кто-то поджидает. Тем самым она точно так же удлиняет и наш обратный путь.

- Скоро наступит вечер, – громко замечаю я, почти кричу, потому что она ушла от меня, по меньшей мере, на двадцать шагов и скрылась за поворотом, так что мне ее уже не догнать, больше я не смогу пройти ни секунды. И, словно в подтверждение, какой-то камень сдвигается под моей ногой, и я чувствую острую боль в щиколотке.

- Что с тобой? Что случилось?

Когда я собираюсь ответить, к горлу подступает кислый привкус, я тут же наклоняюсь вперед, и меня рвет, выворачивая наизнанку. “Только бы она не вернулась,” – думаю я, уже слыша ее приближающиеся шаги. Я поднимаю руку, чтобы успокоить ее и задержать на время. Пока на меня накатывают приступы тошноты, мешая мне выпрямиться, я думаю о сценах из фильмов, в которых кого-то одного рвет, а другая, чаще всего, любимая или невеста, держит его лоб. Ну уж нет, я не позволю хватать себя за лоб. Но меня также обижает и то, что Карина остановилась в нескольких метрах от меня. Я не хочу видеть ни отвращения на ее лице, ни жалости, ни презрения. Я достаю платок и привожу себя в порядок, повернувшись к ней спиной. Я направляюсь обратно к машине, с которой нас разделяют несколько часов пути. Приближаются ее быстрые шаги. Карина касается моего плеча, но я не оборачиваюсь.

- Все нормально, – говорю я.

- Самуэль.

- У меня все хорошо.

- Я вижу.

Когда мы добрались до стоянки, на которой оставили машину, уже стемнело. Температура у меня спала, и выступивший пот холодил кожу. Мне и в голову не пришло привезти что-нибудь из одежды. Тошнота полностью не прошла, осталась и смутная злость к Карине. Обратная дорога проходила в таком же молчании, как долгий, утомительный путь к машине. Я не понимаю, почему я чувствую себя таким несчастным, и откуда берется этот упадок душевных сил. “Нехватка глюкозы, – сказала бы сестра и добавила:– Прими витамины или выпей немного вина, и увидишь, что все пройдет.” Карина ограничивается тем, что с тревогой поглядывает на меня. Вот она, здесь, эта странная, чужая мне женщина, которую я заставил войти в свою жизнь. Женщина, которую я одурачил, и которая думает, что я тот, кем на самом деле не являюсь. Она пытается воскресить свои воспоминания о сестре моими. Она ищет Самуэля, которого не может найти, и свою сестру, тоже ушедшую теперь уже навсегда.