Soul(less) (СИ)

Роджерс ощущал себя не более, чем ряженой куклой на пороховой бочке — один повод, одна зацепка, и в СМИ разорвётся бомба ровно так же, как это произошло с Барнсом. У него перемыта и отполирована каждая кость, каждая шестеренка механизма левой руки, которую от него в панике чуть не отсоединили, да и самого чуть обратно в морозильник не сунули от греха подальше. Этого Капитан, разумеется, не знал, пока сидел по уши в песке где-то на границе с Зимбабве.

— Где Баки? — запоздало поинтересовался Роджерс, стараясь уловить во взгляде, в выражении лица шпионки малейшие изменения. В этот раз он не позволит ей ни лгать, ни увиливать от ответа.

— У себя дома. Твоё ходатайство подписали, — Романофф не соврала, на это у неё нет ни причин, ни приказа. Она бросила недочитанную книжку в мусорное ведро, где, судя по её брезгливо искривлённому ротику, ей было самое место, поднялась с кресла, отряхивая с простых тёмно-синих джинс невидимые пылинки. — И еще. Тебя отстранили от работы на неопределённое время. Отдохни, Стив, ты всё ещё не в форме.

За ней мягко закрылась дверь, и Роджерс отсчитал ровно тридцать секунд, прежде чем содрать с себя датчики, вытащить иглы и разорвать в клочья хрустящее, пропитанное въедливой лекарственной вонью, больничное бельё. Он стянул со стойки регистрации чьи-то забытые «Гуччи», непроглядно чёрные, чтобы скрыть больной, рассеянный взгляд и чёртову слишком приметную личность, скрылся за первым поворотом, растворился в биомассе серых офисных костюмов, большинство из которых ему едва до плеч доставали. Квартира, в которой обитал призрак Джеймса Барнса, затаилась в трёх кварталах от госпиталя, и ноги упорно вели его туда, хотя он чутко догадывался, что легче ему там не станет.

========== Глава 8 ==========

Роджерс пропустил то время, когда дворовое пацаньё утаскивало крышки от мусорных бачков, чтобы выкрасить их в красно-синий и нарисовать посередине кривую звезду. Бездарно проспал во льдах первые комиксы, коллекционные карточки и открытие экспозиции в Смитсоновском институте. Сейчас всё стало куда красочнее, а супергеройскую атрибутику продают теперь в любой сувенирной лавке, и от настоящей её почти не отличить, браво маркетингу. Роджерс смертельно устал удивляться новому, всё больше замыкаясь в себе, а былой героизм и вера, выбитые типографской краской на страницах учебников для старшей школы, остались лишь в памяти, над которой поглумилось чёртово ОБС.

Его чуть не подрезал восьмилетка, со щитом и в шлеме, сделанном под его маленькую голову, малец едва не запутался в капитанских длинных ногах и о, чудо, не узнал своего героя. Цвета национального флага рябили перед глазами, вызывая вполне ощутимый приступ блевоты и раздражая одним своим присутствием в поле его зрения. Даже спустя полвека его имя всё ещё было нарицательным, и никто из тупоголовых обывателей даже не представляет, в какое жалкое подобие себя самого капитан Роджерс превратился сейчас, так что хотелось орать в голос.

Мальчишка пискляво верещал и радостно подскакивал на бегу, следом за ним рассыпалась стайка такой же костюмированной малыши. Качество этого маскарада напрямую зависело от благосостояния родителей — чем дороже, тем круче пацанёнок на районе. Детский городок находился прямо под окнами квартиры Барнса. Злая ирония. Роджерсу было бы дурно смотреть на это каждый день.

Ему открыли не сразу. Стив дважды позвонил и трижды постучал, прежде чем грудную клетку царапнуло беспокойство, а жажда решительных действий вымела из головы здравый смысл и элементарные правила приличия. Когда дверная ручка с хрустом повисла на единственном уцелевшем шурупе, в дверном проёме показалась Морена.

— Стив? — она задрала подбородок и сощурила глаза от яркого коридорного люминесцента.

В квартире Барнса тусклый полумрак, густой сладковатый запах женских духов и секса, лёгкий джаз из айпада. Волосы Морены влажные после душа, на лице — размазанная подводка и остатки съеденной помады, футболка натянута наспех швами наружу. Она посмотрела на него недобро. Ясно, как день божий, что он тут совершенно лишний.

— Мог бы позвонить, — она прошмыгнула мимо него тенью к лестничному пролёту, где следом нарочито громко застучали её каблуки.

Морена не говорила ему ни за одной из бесчисленных, выпитых на двоих чашек кофе насколько сильно прониклась судьбой Джеймса Бьюкенена Барнса. Даже здесь он оказался за бортом, не заслужив и пары слов. Хотя когда вообще они с ней виделись в последний раз?

— Давно это у вас?

— Я в календаре не отмечал, — Барнс лишь плечами пожал, за нечитаемым выражением его глаз таилось равнодушие к только что покинувшей его квартиру женщине.