Сова летит на север

Свет сзади потух, но снова зажглись битумные факелы. Чад вместе с потоком теплого воздуха поднимался к потолку, где бесследно исчезал.

Услышав приказ мистагога, одрис вышел в коридор.

Следующая комната казалась безжизненной — ни шорохов, ни теней. Свет лампы выхватывал лишь часть стены. Когда глаза привыкли к темноте, он различил ровный край ямы.

И снова команда:

— Прыгай!

Спарток замер.

"Вот оно! Западня? Я прыгну — а внизу камни или еще хуже — острые колья. Так вот что имела в виду Филопатра, когда говорила о доверии… Могу я ей доверять? Она помогла нам взять Пантикапей. Но кто я для нее… Очередной тиран. Селевк и Брейко — вот кому я точно могу доверять. Эх, была не была!"

Зажав в кулаке тессеру с Залмоксисом, он оттолкнулся от пола и полетел в бездну.

Упал на мягкое. Под ним шуршали набитые сухой травой мешки.

Одрис облегченно выдохнул: справился! Что теперь?

Снова голос:

— Следующее испытание — безмолвием. Ты будешь похоронен, чтобы возродиться для новой жизни с верой в Аполлона.

Сверху полетели еловые лапы. Спарток закрыл лицо руками, защищая глаза. Ветки все сыпались и сыпались, пока он не остался в полной тишине, наедине с самим собой. Колючая гора давила на грудь, но дыханию не мешала. Время замерло.

Так и лежал, слушая биение сердца. В голову лезли разные мысли. Воспоминания о прежней жизни в Кипселе он гнал прочь. Думал о сыне, Перикле, долге перед Афинами… А когда представил себе Миртию, ее улыбку, трогательные морщинки у глаз, плавную линию плеч и шеи, окончательно успокоился.

Под утро за ним пришли. Раскидали ветки. Помогли вылезти из ямы.

Из обоих проходов появились мужчины в хитонах и масках. Они торжественно пронесли перед ним атрибуты Аполлона. Сначала — живого лебедя, потом — лавровый венок, пальмовые ветви, кифару, серебряный лук и колчан с золотыми стрелами. Даже горшок, из которого торчал молодой кипарис. Под конец четверо протащили на руках деревянное корыто, где ворочался живой дельфин.

"Да ладно, — усмехнулся Спарток, — могли бы и не стараться, что я, дельфина не видел?"

Факелы резко погасли, будто задутые мощным северным бореем. Когда суета в комнате затихла, они снова вспыхнули. Спарток опешил: перед ним стояла статуя Аполлона, отлитая в золоте. Обнаженный мускулистый юноша держал лук и лавровый венок. Переброшенная через плечо хламида охватывала руку, мягкими складками спускалась на бедра.

Не веря своим глазам, Спарток приблизился к богу. Коснулся его головы. Вдруг Аполлон открыл глаза и, не разжимая губ, просипел: "Не трогай". Одрис отшатнулся. Снова зазвучала лира, ей вторили авлос и тимпаны. Хор за стеной грянул гимн.

Когда музыка стихла, мистагог строго спросил:

— Спарток, принимаешь ли ты Аполлона Врача как бога истинного, исцеляющего, отвращающего зло?

Вынув тессеру с изображением Залмоксиса, Спарток поцеловал ее и зашептал на фракийском:

— Прости меня за то, что я сейчас скажу, это для блага Боспора. Ты поймешь…

После этого выпалил:

— Да!

Голос торжественным голосом провозгласил:

— Спарток, Первый архонт Пантикапея, посвящен в таинство Аполлона Врача!

Человек-статуя сделал шаг вперед, чтобы с улыбкой возложить венок на голову одриса, после чего сказал:

— Тебя ждут.

В проеме забрезжил огонек, словно ему показывают дорогу. Следующий зал. Снова темнота. Шорохи, невидимое движение, касания… Мощные и в то же время лиричные звуки кифар.

Приятный женский голос прозвучал восторженно: "Афродита — вечная красота!"

Углы осветились светом треног.

Афродита сидела на троне в роскошном хитоне — живая, при этом безмолвная, торжественная и прекрасная. На ее голове сияла золотая диадема, шею охватывали золотые ожерелья, грудь была едва прикрыта лентой с крупными золотыми бусинами.

Спарток смог лишь прошептать: "Миртия…"

Снова приторный дым фимиатериев. У него кружилась голова, тело стало словно ватным.

Свет то мерк, то загорался, и перед одрисом одна за другой проходили сцены из жизни богини. Вот она плывет по голубым волнам в створке перламутровой раковины. А теперь в коротком красном хитоне с белым орнаментом пляшет среди кипарисов, кокетливо постукивая кроталами.

Теперь летит на лебеде — обнаженная, свободная, задорно хохоча. Спарток не мог оторвать глаз от ее груди, розовых плеч, умопомрачительных изгибов намасленного тела.

Вдруг она поманила его за собой. Он прочитал в ее глазах желание. С грацией дикой кошки богиня перебежала в следующий зал. Блеск треножника. Музыка. Ложе.

Не помня себя от страсти, он опрокинул Миртию в прохладный шелк…

Глава 7

Год архонта Феодора, скирофорион

Боспор, Синдика, Таврика

1

Вечер прокрался в храм Аполлона Врача вместе с порывом берегового бриза. Девять жрецов устало разлеглись на клинэ. Одни жадно пили охлажденный вишневый морс, другие продолжали прикладываться к мехам с вином. Ритоны валялись на полу — о приличиях уже никто не заботился.