Совдетство. Узник пятого волнореза

— Там, — с пониманием кивнул Ларик и направился к выходу, увлекая меня за собой.

— Ты сдачу забыл взять — десять копеек, — подсказал я шепотом.

— Ничего я не забыл. Так надо!

Следом за нами вышел и Давид, но уже без халата, зато в огромной кепке. Он вдел в петли большой амбарный замок, повернул ключ, махнул нам рукой и поспешил на улицу Орджоникидзе. Я скользнул глазами по расписанию: магазин работал с 10.00 до 20.00, а обеденный перерыв давно закончился. У нас в Москве продавщица тоже может отлучиться на время по своим делам, но в таких случаях она всегда вывешивает табличку «Ушла на базу» или «Технический перерыв», чтобы покупатели не волновались и не жаловались в Райпищеторг. Советской власти у них тут нет, что ли?

— Хариться побежал! — усмехнулся мой друг, глядя вслед торопливому завмагу.

13. Прошвырнулись…

Мы пошли дальше, к центру. Вдоль моря росли мощные эвкалипты с голыми, словно ободранными стволами, и раскидистыми, но клочковатыми кронами. Каждый год мы везем с собой в Москву целую наволочку этих чудесных листьев, в случае простуды их надо закипятить, а потом, накрывшись с головой одеялом, дышать обжигающим паром. Утром встаешь здоровым!

Из-за домов выглядывали кипарисы, я долго думал, с чем их можно сравнить, и понял: они похожи на огромные, торчком поставленные веретёна, на которые намотана темно-зеленая пряжа. Бабушка Аня по деревенской привычке до сих пор покупает на рынке клочья овечьей шерсти и сама сучит нить, ловко вращая пальцами деревянное веретено с острым, как у стрелы, кончиком.

— Анна Павловна, зачем вы это? — удивляется Лида. — В магазине готовые клубки продаются и недорого.

— Да разве ж в клубках шерсть, глупая? Один там обман!

— Государство никого не обманывает! — сердится маман.

— Не обманывает? А как же облигации? Это как называется!

— Это временные трудности… — неуверенно отвечает секретарь партбюро Маргаринового завода, так как у нас самих в серванте целая коробка с красивыми, гербастыми бумажками, на них в кудрявых рамках изображены невероятные суммы: 25, 50, 100 рублей, правда, старыми деньгами…

Возле почтового отделения стоял прислоненный к столбу велосипед Аршбы. На стене красовался надорванный плакат: мускулистая девушка с красным флагом, а на полотнище написано:

Завершим восьмую пятилетку к 4 ноября 1970 года!

Я прикинул: осенью будущего года мне стукнет шестнадцать, я получу паспорт, стану совершеннолетним и смогу, в случае чего, жениться, если разрешит исполком. Лида недавно пришла домой с актива и за ужином сокрушалась, мол, только за прошлый квартал в Первомайском районе в порядке исключения зарегистрировано загсом шесть пар, не достигших брачного возраста.

— Шесть! А по стране? Куда смотрят семья и школа? Это ни в какие рамки не лезет!

— А что им делать, если женилки выросли? — философски заметил Тимофеич.

…Народу на улице было немного: люди пережидали жару дома или в парке, но кое-кто уже двинулся на вечернее купание. Многоэтажки кончились, и потянулся высокий бетонный забор, за ним виднелись пальмы. Это Госдача. Мы решили перейти на другую сторону шоссе, поближе к морю, и долго топтались у неработающего светофора. Тем, кто живет на Госдаче, наземный переход не нужен, они попадают на берег через специальный тоннель, оказываясь прямо на пляже, который так огорожен, что туда никак не просочиться — ни по суше, ни по морю. Алан уверяет: когда приезжает на отдых уж очень большое начальство, напротив, метрах в двухстах, встает на якорь пограничный катер с пулеметом на носу, а под водой сторожат периметр боевые аквалангисты. Он сам их видел, погнавшись за подраненным лобаном и очутившись в запретной зоне. Они направили на него автоматы, стреляющие под водой, мол, убирайся отсюда. Вряд ли заливает, я не помню, чтобы когда-либо Ихтиандр привирал.

Вдруг из дежурки выскочил орудовец, поднял полосатый жезл, и летевший с жуткой скоростью грузовик, визжа тормозами, встал как вкопанный. Я заметил, к лобовому стеклу прилеплен необычный снимок Сталина: вождь, улыбаясь сквозь усы, грозит кому-то пальцем. Неторопливо открылись глухие автоматические ворота, и с Госдачи величаво выехала белая «Чайка» с розовыми шторками на окнах.

— Мжаванадзе… — шепнул Ларик.

— Откуда ты знаешь?

— От верблюда!

Пока ворота так же медленно закрывались, я успел рассмотреть на секретной территории двухэтажный, увитый плющом дом с пристройками и плоскими кровлями, фонтаны, цветочные клумбы, уступами поднимавшиеся по склону. На дорожках, посыпанных битым кирпичом, было безлюдно. Орудовец великодушно показал нам жезлом, что мы можем, пользуясь случаем, перейти проезжую часть. Вместе с нами перебежали на другую сторону две бездомные собаки и кошка, терпеливо ждавшие безопасного момента. Наука явно недооценивает умственные способности животных.