Совершая убийство, или Политическая экономия прав животных

Разумеется, частично в этой нерешительности и отсутствии понимания со стороны прогрессивных и левых активистов можно обвинить зоозащитное движение, которое, как я писал выше в этой главе, по большей части проделало чрезвычайно слабую работу по налаживанию связей и союзов с левыми и которое годами страдало от структурного расизма в собственных рядах [207]. Многие также презрительно смотрят на веганство как на политику образа жизни буржуазных белых деток (да, «деток»), которая отвлекает внимание от более «серьёзных» и «важных» дел. Тогда как зоозащитные организации могли бы самостоятельно преодолеть некоторые проблемы, активно заботясь о своих отношениях с рабочим классом, людьми другого цвета кожи и прочими движениями левого спектра, но минимум часть этих идей проистекает из формы человеческого превосходства, которое должно быть поставлено под сомнение среди левых, если левые и прогрессивные активисты серьёзно настроены бороться за преодоление господства и эксплуатации. Некоторые из этих мыслей исходят даже от деятелей, уважаемых в левой среде, например, Майкла Альберта, соучредителя левого периодического журнала Z и давнего политического активиста. Он писал в своих мемуарах, Remembering Tomorrow («Воспоминания о завтрашнем дне»), что они с партнёршей ели животных и задавались вопросом, «не призывают ли вегетарианцы и веганы, как раньше аболиционисты или сейчас феминистки, к принятию позиции, которая в будущем будет естественной и совершенно морально неоспоримой?». [208] Также он вопрошает, настанет ли день, когда люди, выступающие за другие виды справедливости, будут считаться ленивыми и «неполноценными» по причине, что они не борются за справедливость для коров и цыплят. Отвечая на свой вопрос, Альберт пишет:

«Не поймите неверно вышенаписанное. Я не пытаюсь сравнить важность стремления уничтожить корни и ростки сексизма со стремлением уничтожить корни и ростки насилия над животными. Я не пытаюсь сравнить важность того, как обращаются с цыплятами и как обращаются с женщинами и людьми вообще. На самом деле повестка защиты прав животных у меня почти не находит отклика, а вопросы антисексизма являются частью моей жизни. Мораль этой истории в том, что жизнь не всегда проста и комфортна. Нам приходится выбирать сражения, иногда даже откладывая в сторону части общего, которыми стоит заняться, но по крайней мере пока они за пределами наших возможностей. Лучше быть немного небрежным, в то же время уважая полные и равные права и обязанности женщин, чем сосредоточиться на незначительном нововведении в личный образ жизни, нарушая женские права в более широком смысле» [209].

С утверждением Альберта есть по меньшей мере две проблемы. Во-первых, он предполагает, что корни и ростки сексизма существенно отличаются от корней и ростков видизма. Проблема, скорее, заключается в господстве и иерархии в целом, и именно с этим нужно бороться, и именно это нужно переосмысливать. Авторы вроде Кэрол Адамс также тщательно зафиксировали, каким образом господство над животными зеркально отражает господство над женщинами, опираясь на критику порнографии, а также патриархального стремления доминировать [210]. Таким образом, хотя эти виды господства могут быть разделены в практическом смысле политики движения, теория во многом их связывает, и можно найти убедительные доказательства, что упомянутые корни и ростки по сути являются общими.