Совершая убийство, или Политическая экономия прав животных

Во-вторых, Альберт предполагает, что мы не можем одновременно бороться за обе идеи или выступать против несправедливости сексизма, одновременно высказываясь против видизма. Интересно, что Альберт не доказывает, будто мы не можем бороться с расизмом, потому что слишком заняты сексизмом, но он с поразительной лёгкостью делает подобное утверждение в отношении видизма. Допустим, легко согласиться, что мы живём в мире в условиях ограниченного количества времени, энергии и денег, где мы должны выбирать идеи, за которые будем активно бороться — утверждение Альберта в этом плане практически трюизм. Однако если мы примем аргумент Альберта за чистую монету, нет оправдания использованию одной формы превосходства из-за того, что ты слишком занят активной борьбой против другой. Возьмём, например, убеждённую антисексистку, которая решает, что сексизм (используя воинственную метафору Альберта) — её избранная борьба. Эта антисексистка может потратить всё своё время, деньги и силы на организацию феминистских акций, пропаганду и просвещение и к концу дня измотаться так, что сил не останется для других видов активизма. Однако когда эта феминистка идёт гулять с друзьями, думаете, она будет терпеть расистские шуточки за столом? Предположу, что большинство феминисток воспринимает расистские шутки, как они есть: как форму несправедливости и господства, которое стремится принизить других и сохраняет проблематичную форму эксплуатации. Таким образом, феминистка может возражать против расистских шуток и отказываться практиковать поведение, поддерживающее расовое превосходство, несмотря на то, что борьба против расизма не является её «избранной».

И хотя у Альберта борьба за права животных может почти «не находить отклик», подобно тому, как пятьдесят лет назад борьба за феминизм не находила отклика у среднего белого мужчины левых взглядов, большинство из нас демонстрирует видизм за каждым обедом, потребляя продукты животноводства или плоть животных, убитых для нас. И тем, кто не является активным борцом за права животных — даже если избранная ими борьба вообще лежит в другой области — нет никакой необходимости активно пользоваться привилегией вида за каждым приёмом пищи. Потребление животных продуктов ни в коем случае не является необходимостью, и отказаться от них удивительно легко; это, несомненно, проще, чем преодолеть другие благоприобретённые штампы. Однако проблема заключается в том, чтобы прорваться сквозь меркантильный туман видовых привилегий, традиций и вкусовых привычек, которыми неизбежно обусловлены подобные рассуждения. Чаще всего люди предпочитают продукты животного происхождения, наслаждаются их вкусом и имеют с ними глубокие психические и культурные связи. В то время как многие готовы разоблачать другие исторические формы превосходства, которые оправдывают «традицией» или «культурой», кажется, удивительно мало людей достаточно честны с собой, чтобы задуматься, как используются подобные неубедительные оправдания для продолжения эксплуатации животных ради целей и вкусов человека. Альберт считает эти системные рассуждения о превосходстве и одну из форм вытекающей из него практики простой «инновацией частного образа жизни» и с подобной критикой обрушивается на веганство уже несколько десятилетий, возможно, с тех самых пор, как в середине 40-х было придумано это слово. Какие другие виды сопротивления господству и угнетению называют «инновациями частного образа жизни»? Является ли простой «инновацией частного образа жизни» практиковать антирасизм или феминизм?

Короче говоря, никто из нас не может изменить мир в одиночку, и мало кто настольно наивен или самоуверен, чтобы воображать, будто сами по себе личный выбор и образ жизни изменят огромные социальные структуры неравенства. Несмотря на это, многие из нас живут способом, отражающим мир, в котором нам хотелось бы жить, даже если мы реалистично воспринимаем тот факт, что долгосрочные изменения сложны и требуют социальной борьбы. Потому как мы признаём, что расизм и сексизм — устойчивые культурные институты, одолеть которые, вероятно, не выйдет без десятилетий социальной активности, мы же внезапно не сдаёмся и не начинаем рассказывать расистские анекдоты и дискриминировать женщин в повседневной жизни, потому что жить по-другому — это просто «инновации частного образа жизни»?