Совьетика

Никто, правда, моего прыскания в кулак не заметил – окружающие были слишком увлечены «охотой». Прывыкшие к эмоциям, вызываемым компьютерными играми, они следили за морпеховскими действиями примерно так же, как за передвижениями фигурок на компьютерном экране – ошалевшими от виртуального азарта глазами. Мне показалось, что у некоторых даже непроизвольно сжимаются кончики пальцев: в поисках джой-стика.

…Через полчаса все было кончено. Голландские морпехи швыряли на палубу мешки с кокаином. А команда моторки – пятеро латиноамериканцев неизвестно из какой страны с понурыми лицами и со связанными пластиковыми наручниками руками- была под конвоем препровожена в трюм. Со всех сторон раздавались возгласы, напоминавшие мне почему-то второсортные ковбойские фильмы. «Кричали женщины «ура!» и в воздух чепчики бросали…» Чепчика и Зины под рукой не было, но она изо всех сил старалась позадорней крикнуть «Yahoo!»- «по-нашему, по-американски».

Борьба с наркотрафиком – это прекрасно. Интересно вот только, по каким это международным законам натовцы присвоили себе право бороздить нейтральные воды, останавливая любого, кто им не приглянулс? Кто-нибудь когда-нибудь вообще задумывался надо всей абсурдностью этого? Или, может, это какое-то божественное право, данное им свыше, как их предкам – крестоносцам и миссионерам? Те тоже умели находить такие благородные причины для оправдания любых собственных действий. Послушаешь – ну прямо-таки слеза прошибает…

К вечеру мы вернулись в Виллемстад. Мы окончательно пришвартовались, пока я сдавала полковнику Ветерхолту свои отчеты о рейсе и высказывала ему свои соображения по поводу того, с какими средствами массовой информации нам лучше всего связаться. Я предложила, чтобы на затравку повествование о морпеховском геройстве как бы «случайно» появилось для начала в интернете – в качестве блога кого-нибудь из команды. (По мнению полковника, для этой роли лучше всего подходил прикрепленный к голландскому военному корпусу священник,тем более, что он действительно был на борту и считал себя писателем-любителем.) А уж потом мы с Тырунеш наведем на этот блог профессиональных журналистов – и вот тогда-то нам и пригодится материал с большими подробностями, чем у священника, написанный мной.

– Вы хорошенько все проштудируйте, полковник, – попросила я его, – Может, я там ненароком выдала какие-то ваши военные секреты, сама того не подозревая. Может, не надо было рассказывать, по каким дням недели что у вас там в меню…

Полковник рассмеялся почти как западный Санта-Клаус:

– Хо-хо-хо! Насчет этото Вы, Саския, не беспокойтесь. У нас с секретами так строго, что ни одна муха на базу не пролетит. Недаром даже голландский премьер избрал именно нашу базу как самое безопасное место на острове для заключения нового государственного договора с этими бездельниками – после того, как они освистали губернатора и вышли на улицы с нашитыми «звездами Давида». Это надо же иметь такое хамство – сравнивать себя с евреями времен войны! Когда эти клопы вот уже сколько веков сосут из нас соки…

– Действительно, такого хамства я еще не видела! – ответила я, имея в виду, конечно, самого полковника- потомка работорговцев и колонизаторов. К слову, одного из усмирителей восстания Тулы тоже звали Ветерхолт. Уж не родственничек ли?… Но сердце мое при этих словах его сжалось. Не столько потому, что я получила еще одно, уже которое по счету подтверждение голландского расизма – этим уже никого не удивишь, то, что они расисты, могут отрицать еще только сами голландцы: просто он напомнил мне, как трудно будет нам узнать, что же это там замышляется.

Тем временем к нам подошел капитан. Он весь аж светился от счастья.

– Можете нас поздравить – ребята сейчас взвешивают добычу. Ну как, впечатлил Вас наш маленький экшн?

– Как в кино, – только и сказала я. – Очень вовремя.

Это я сказала совершенно искренне- потому что полковнику Ветерхолту теперь, слава богу, было не до меня.

– Ну, полковник, мне пора, – сказала я, – Алан ждет меня у входа на базу, я ему уже позвонила. До встречи в понедельник.

И я быстро поспешила к выходу. После инцидента с сержантом Альваресом полковник стал вести себя сдержаннее, но все-таки, мало ли какие там у него мысли…Именно поэтому я и упомянула «Алана». И, кажется, он меня правильно понял.

Проходя мимо кают-компании, я услышала веселые нечленораздельные выкрики, в которых что-то мне показалось неестественным и, как мне почудилось, какой-то стон. Может, кому-то нужна моя помощь? Я осторожно заглянула в дверь.

За столом сидело человек семь – 5 голландских морпехов, 1 американец (не сержант Альварес) и Зина. Все они были – нет, не пьяны, это было что-то другое, мне незнакомое. Зина увидела меня первой и радостно воскликнула:

– А, наш «прикрепленный репортер»! Привет! А мы тут отмечаем 4 июля…