Советская поэзия. Том 1

Пушкин Перевод В. Державина

Озаренная луною ночь
Из-за моря южного встает,
И поэт у моря, и над ним
Ореолом звездный небосвод.

Он стоял на темном берегу,

Руку положив себе на грудь.
И у ног его шумел прибой,
Вечных волн необозримый путь.

Бушевал глухой морской простор

И поэта сердце чаровал,
Неумолчный гул могучих воли
Звезд ночных, казалось, достигал.

И, глубокой думой обуян,

На морскую ширь глядел поэт.
Мнилось: на вопросы дум своих
В шуме волн он находил ответ.

Да, он сам был морем, и над ним

Черные громады скал вознес
Весь его жестокий, темный век
В гуле гнева и в потоке слез.

И чем больше в даль его стихов

Смотришь, тем просторы их ясней.
То сверкают молнией они,
То ласкают ветерка нежней.

Вечности печать несут они,

Ни забвенья им, ни смерти нет,
И чем дальше будут жить они,
Тем победней будут лить свой свет.

1937

Моему врачу Перевод С. Северцева

Нет, мой милый, заботливый доктор,
не прикладывай ухо к груди,
хоть и долго живет мое сердце,
а стучит оно гордо, упрямо.
Если пульс мой желаешь проверить,
по стихам моим новым суди:
их горенье, порывы и взлеты —
это точная кардиограмма!

1965

ЯКОВ ШВЕДОВ (Род. в 1905 г.)

^{247}

Орленок

Орленок, орленок,
Взлети выше солнца
И степи с высот огляди!
Навеки умолкли веселые хлопцы,
В живых я остался один.

Орленок, орленок,

Блесни опереньем,
Собою затми белый свет.
Не хочется думать о смерти, поверь мне,
В шестнадцать мальчишеских лет.

Орленок, орленок, гремучей гранатой

От сопки солдат отмело.
Меня называли орленком в отряде,
Враги называют орлом.

Орленок, орленок,

Мой верный товарищ,
Ты видишь, что я уцелел,
Лети на станицу, родимой расскажешь
Как сына вели на расстрел.

Орленок, орленок,

Товарищ крылатый,
Ковыльные степи в огне,
На помощь спешат комсомольцы-орлята,
И жизнь возвратится ко мне.

Орленок, орленок,

Идут эшелоны,
Победа борьбой решена.
У власти орлиной орлят миллионы,
И нами гордится страна!

1936

БЕТТИ АЛЬВЕР (Род. в 1906 г.)

С эстонского

^{248}

Певец Перевод Юнны Мориц

Когда к бурде привыкшие невежды
сок драгоценный смешивают с грязью
и гонят Музу в нищие одежды,
чтоб Золушкой служила безобразью, —

тогда, не унижаясь до укоров,

певец уходит из толпы базарной,
чтоб исступленно, вдалеке от взоров
служить отважно правде светозарной.

Как выкрики сердитого ребенка,

который луч сломать наивно хочет,
издевки, раздающиеся громко,
не омрачат певца, не заморочат.

Ему известно, что все те же люди,

сегодня улюлюкавшие брату,
держа и мех и золото на блюде,
придут оплакивать поэзии утрату.

Голоса Перевод Юнны Мориц