Советская поэзия. Том 1

Весь этот край я вижу, как во сне.
Здесь Пушкин жил, изгнанник и отшельник.
Играет луч на бронзовой сосне,
Качается под ветром старый ельник.
Как будто с той поры и сивый мох
И папоротник сохраниться мог.

Ветвистых лип аллея протянулась:

Здесь проходил изгнанник столько раз,
Здесь Анна Керн впервые улыбнулась,
Заметив блеск его влюбленных глаз, —
Недолго длилось чудное мгновенье,
Но вечным остается вдохновенье.

Вот бедный дом, где знал он строгий труд,

Где столько дней, нерадостных и мглистых,
Ждал, что его темницу отопрут,
И тосковал о братьях-декабристах;
Где сказка няни старенькой была
Полна таким значеньем, так светла.

Вот пробегает ветерок по ржи.

Струится Сороть. Озеро синеет.
Колхозный край, не знающий межи,
Богатым урожаем зеленеет.
Все дышит светом, юностью, весной
Там, где страдал невольник крепостной.

Ты говорил когда-то: «Здравствуй, племя

Младое, незнакомое…» И вот
Пришло тобой предсказанное время.
Твой вещий голос правнуков зовет, —
И с каждым днем вольней и полновесней
Душа народа отвечает песней.

1949

Голос Грузии Перевод Н. Тихонова

В теснине, — может быть, Дарьяла,
В Пасанаури, где простор,
В игре волны светлей кристалла —
А может, в старой песне гор —

Слыхал я голос, что порою

Звучал волшебным звоном льда,
Его, как нечто дорогое,
Вложил я в сердце навсегда.

Гудели в нем бойцов удары

Далекой, сказочной поры,
Гудели стены храмов старых,
Водоворот шумел Куры.

Чонгури звон, и арфы пенье,

И смех грузинок молодых,
И виноград, и нив цветенье
В долинах я нашел твоих.

И этот голос сердцем правит,

И манит вдаль волны звончей:
Как великан, гудит Рустави
Огнем мартеновских печей.

Здесь люди, скалы, сталь — как песня

Все счастье жизни ей дано.
Размах мечты еще чудесней,
Грузина сердце им полно.

1950

САМЕД ВУРГУН (1906–1955)

С азербайджанского

^{251}

Память Перевод Н. Асеева