Советская поэзия. Том второй

Иронический человек

Мне нравится иронический человек.
И взгляд его, иронический, из-под век.
И черточка эта тоненькая у рта —
иронии отличительная черта.

Мне нравится иронический человек.

Он, в сущности, — героический человек.
Мне нравится иронический его взгляд на вещи,
которые вас, извините, злят.

И можно себе представить его в пенсне,

листающим послезавтрашний календарь.
И можно себе представить в его письме
какое-нибудь старинное — милсударь.

Но зря, если он представится вам шутом.

Ирония — она служит ему щитом.
И можно себе представить, как этот щит
шатается под ударами и трещит.

И все-таки сквозь трагический этот век

проходит он, иронический человек.
И можно себе представить его с мечом,
качающимся над слабым его плечом.

Но дело не в том — как меч у него остер,

а в том — как идет с улыбкою на костер
и как перед этим он произносит: —
Да, горячий денек — не правда ли, господа!

Когда же свеча последняя догорит,

а пламень небес едва еще лиловат,
смущенно — я умираю — он говорит,
как будто бы извиняется, — виноват.

И можно себе представить смиренный лик,

и можно себе представить огромный рост,
 но он уходит, так же прост и велик,
как был за миг перед этим велик и прост.

И он уходит — некого, мол, корить, —

как будто ушел из комнаты покурить,
на улицу вышел воздухом подышать
и просит не затрудняться, не провожать.

СЫРБАЙ МАУЛЕНОВ (Род. в 1922 г.)

С казахского

^{163}

Открытие книги Перевод А. Корнеева

Открытие книги,
Открытие мира.
Здесь все, что мне близко,
Что чуждо иль мило!

Из рода акынов,

Я весь на виду.
Я с неба схвачу, обжигаясь,
Звезду.

Робеть нам не надо:

Мосты меж веками
Ведь мы воздвигали
Своими руками.

С домброю отцов

Я из рода певцов.
Что песня? Крупица,
Лишь малая капля…

Но спит и в крупице

Начало миров.

«Я, помню, был тогда беспечным малым…» Перевод М. Луконина