Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Были ли братья Савинковы настолько наивны, что не понимали, как добывалась «достоверная информация»? Информбюро отправляло «информацию о положении в Советской России и Красной армии» в форме «оперативных сводок» во все иностранные военные миссии, присутствующие в Польше, а также военным атташе и разведкам Великобритании, Финляндии, Франции, Италии, Японии, США. Так, в феврале сводки Информбюро были отправлены в военную миссию Латвии и в российскую военную миссию в Польше (генералу П. С. Махрову); в марте к перечисленным адресатам добавились полномочное представительство республики Финляндии в Польше, японская и итальянская военные миссии. В апреле список адресатов пополнился английской военной миссией. В мае – украинской военной миссией, в июне – американским военным атташе, полномочным представителем Бельгии в Польше[589].

Но главным адресатом всегда оставалась французская военная миссия в Польше. Только в марте – апреле 1921 г. туда были отправлены регулярные «сводки о военно-политическом положении в России», «показания бежавших из России лиц», информация «о расположении частей Красной армии» в различных районах России, схемы «организации кавалерийского полка Красной армии» и «войсковой разведки Красной армии», копии выписок из советских газет на тему «О военном вопросе на Х съезде РКП (б)»[590] и прочая информация.

Руководство французской военной миссии сразу после подписания Рижского мирного договора проявило особое внимание к контингенту интернированных антисоветских формирований в лагерях, хотя и занимало в этот момент выжидательную позицию. Генерал Ниссель направлял представителей миссии в лагеря интернированных. В частности, в лагере Пикулице, куда были переправлены части бывшей 3РА из лагеря Щепёрно, французский «полковник N.»[591] призвал командиров продолжать заниматься с солдатами боевой подготовкой. «А то настанет момент, когда они могут сказать, что не хотят иметь таких вождей», – предостерегал полковник. В ответ полковник М. В. Кузьмин-Караваев уверил французского инспектора, что русские офицеры «занимались с нашими людьми в лагере Щепёрно и здесь занимаются»[592].

Полковник N. призвал интернированных перетерпеть тяготы лагерного существования, поскольку «Польша сама нуждается во многом», а в Галиции, где располагался лагерь, «во многих местах положительно нет хлеба». На вопрос полковника Кузьмина-Караваева: «Долго ли нам здесь придется в лагерях работать с солдатами и можем ли мы надеяться, что выйдем скоро на работу в поле?» – французский полковник уклончиво ответил: «Кто может сказать это? Россия так необъятна и загадочна, что, может быть, это будет на днях, может быть – через год-два»[593].

Французская военная миссия рассматривала контингент беженцев (интернированных антисоветских формирований) как потенциальный резерв для продолжения борьбы против Советской России в разных формах. Польское военное командование не противилось этой идее, несмотря на работу польской делегации в Риге над мирным договором с Советской Россией. Б. Савинков умело использовал складывающуюся ситуацию в своих целях, лишив опоры в лагерях руководство бывшей 3РА, которое выразило ему недоверие.

Контингент интернированных солдат и низших офицеров в лагерях пытался решить вопрос о своем будущем самостоятельно: или продолжить беженскую жизнь, оставаясь в Польше полуслепым орудием в руках французских и польских военных (а также братьев Савинковых), или вернуться на большевистскую родину в процессе репатриации. После подавления Кронштадтского мятежа в марте 1921 г. этот вопрос перед солдатами и офицерами встал особенно остро.

§ 3. «Общее восстание не состоялось…» [594]

В рамках бурной политической деятельности Б. Савинкова 17 марта представители Российского эвакуационного комитета (Д. В. Философов и А. А. Дикгоф-Деренталь) заключили соглашение о сотрудничестве с представителями С. Петлюры (Ст. Стемповский, Л. Михайлов, О. Эйхехан). Тогда же был разработан проект сотрудничества РЭК с польским Генеральным штабом[595].

Однако та человеческая масса в лагерях, на которую мог бы опираться Б. Савинков, получая якобы на их содержание различные денежные субсидии, начинала убывать. По информации Философова, в марте 1921 г. общее число зарегистрированных интернированных в лагерях составило не более 11 630 человек. В действительности, как он предполагал, в лагерях находилось 12 тысяч человек[596]. По данным на 1 апреля 1921 г. интернированные, находившиеся в ведении РЭК, были размещены в лагерях Щепёрно, Пикулицы, Радом, Рожаны, Плоцк, Торунь и Остров-Ломжинский. Лагерь в Щепёрно в марте 1921 г. по просьбе РЭК эвакуировался, в связи с этим происходило рассредоточение контингента интернированных в другие лагеря[597].