Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа

Одной из важных причин успеха многосерийных фильмов стала их демонстрация по телевидению. Эра телевидения не только существенно расширила зрительскую аудиторию, но и включила кинокартины в бытовую ткань советской действительности, приблизив их к зрителю. Сериалы создавали психологический эффект близости, почти родства с героями фильмов. В результате повышался градус доверия к транслируемой исторической информации, даже если она входила в противоречие с житейским опытом.

Особенностью фильмов о дореволюционном прошлом деревни, снятых в 1964–1985 гг., стал постепенный отказ от откровенно идеологизированных сюжетов и усиление внимания к частной жизни. Это не значит, что изменилась система ценностей советского кинематографа: классовый подход по-прежнему оставался основным критерием художественной значимости произведения. В большей степени изменения коснулись не содержания, а формы подачи материала, которая становилась более камерной, ориентированной на чувства зрителя, его стремление к сопереживанию.

Типичным примером такого прочтения истории может служить фильм «В ночь лунного затмения» (реж. Б. Халзанов, 1978), действие которого происходит в XVII в. Герои, относящиеся к разным социальным группам, полюбили друг друга и изгнаны из башкирского аула за нарушение древних обычаев. Истории о трагической любви в условиях социального неравенства, дополненные сюжетами о классовой борьбе, тиражировались десятками и нередко подавались под видом легенды или притчи («Осетинская легенда», реж. А. Джанаев, 1965; «Эдгар и Кристина», реж. Л. Лейманис, 1966; «Кугитанская трагедия», реж. К. Оразсяхедов, Я. Сеидов, 1975; «Хозяин Кырбая», реж. Л. Лайус, 1980 и др.). Так история досоветской деревни постепенно приобретала мелодраматическую тональность с привкусом классового противостояния.

Исторический фон использовался и при создании зрелищных фильмов, снятых в жанре народной героической драмы, с переодеваниями и веселыми приключениями. Наиболее активно этот жанр разрабатывался в кино прибалтийских республик («Последняя реликвия», реж. Г. Кроманов, 1969; «Слуги дьявола», 1970 и «Слуги дьявола на чертовой мельнице», 1972, реж. А. Лейманис; «В клешнях черного рака», реж. А. Лейманис, 1975; «Оборотень», реж. Э. Лацис, 1983 и др.).

Темы деревенского кино 1965–1985 гг. о советском прошлом были вполне традиционными: Гражданская война, борьба с кулачеством и коллективизация, Великая Отечественная война («Анютина дорога», реж. Л. Голуб, 1967; «Пришел солдат с фронта», реж. Н. Губенко, 1971; «Великие голодранцы», реж. Л. Мирский, 1973; «Возращение», реж. В. Акимов, 1968; «Белый танец», реж. В. Виноградов, 1981; «Тревоги первых птиц», реж. Д. Нижниковская, 1985 и др.). Новой стала ретроспекция на тему освоения целины («Вкус хлеба», реж. А. Сахаров, 1979)[211]. Как и кино этого периода в целом, сельские исторические фильмы отмечены острым психологизмом, повышенным вниманием к внутреннему миру человека. В результате многие создаваемые на экране образы воспринимаются как вполне достоверные и убедительные, что работало на общий успех картины.

Авторское кино этого времени отличают эксперименты с цветом, операторские новации, режиссерские находки. Актерская игра носит гротескно-стилизованный характер. Авторы тем самым стараются намеренно уйти от достоверной исторической реконструкции и приблизиться к философской притче. Снятый в подобной манере фильм «Вавилон. XX век» (реж. И. Миколайчук, 1979) рассказывает об украинской деревне второй половины 1920-х гг., где действуют условные революционные матросы, коммунары, бедняки и кулаки. Сюжет о создании деревенской коммуны и восстании кулаков пронизан христианскими аллюзиями. Согласно Откровению Иоанна Богослова, на челе блудницы, сидящем на багряном звере, написано: «тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным»[212]. И в фильме деревня Вавилон – это обитель греха, «край жестокий», где даже в святой праздник убивают. Блудница, по сюжету фильма, нашла в любви искупление своим грехам. Есть и праведный мир – «коммуна», объединившая поэтов и мечтателей. Все смешалось. По словам одного из героев, «бывает, что и земной шар вверх ногами вертится». Восприятие истории как столпотворения отражает философский взгляд на процессы строительства «нового мира».

В подобной интерпретации видится определенная закономерность. В характерной для кино 1960–1980-х гг. парадигме познания реальности (в том числе прошедшей), пришедшей на смену прежним мифотворческой и воспитательной функциям, одномерные образы и сюжеты были неуместны. Отсюда – тематическое разнообразие, смешение жанров, поиски новых героев, которыми могли быть дети, старики, крестьянские женщины, непутевые парни.