Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа

Интересно, что уже в это время в кино появляется тема сектантства, получившая активное развитие в 1960-е гг. Она нашла отражение в кинолентах реж. И. Берхина «Человек за бортом» (1931) и драме М. Вернера «Живой бог» (1934). В первом случае обыгрывался сюжет о баптистах, в руки которых попался наивный деревенский парень, приехавший в город. Во втором фильме речь шла о секте исмаилитов, пособничавшей английским колониалистам, т. е. проводилась прямая связь между религиозными организациями и западным империализмом.

Массированная идеологическая война приносила свои плоды. Дополненные другими формами антирелигиозной пропаганды, подобные фильмы сыграли свою роль в формировании новой веры, отрицающей Бога, но признающей в качестве высшей силы партию и ее «апостолов».

Что касается второго периода государственной политики, то «реабилитация» 1943 г. подчеркнуто коснулась только православной церкви. Этот акт следует рассматривать в тесной связи с послевоенным возвеличиванием Сталиным русского народа как главного победителя в войне. С другой стороны, большинство репрессированных в 1944–1945 гг. народов (крымские татары, чеченцы, турки-месхетинцы и др.) исповедовали ислам.

Вплоть до 1948 г. государство не препятствовало открытию новых приходов и восстановлению контактов с зарубежными епархиями. Однако многочисленные священнослужители, арестованные до войны, оставались в заключении. Эта двойственность политики нашла отражение в кино, где практически отсутствуют какие-либо упоминания о церкви, равно как и о религиозности советских граждан. При самом внимательном просмотре фильмов конца 1940– 1950-х гг. в поведении героев, в презентации советской жизни невозможно увидеть ни одного признака религиозности, даже на уровне устойчивых фраз («Господи!», «Боже мой!»), давно потерявших ритуальный характер. Как христианам грешно поминать черта, так и в лексике советских киногероев тех лет не найти ни одного упоминания имени Бога. С точки зрения официальной идеологии, религиозности как черты сознания у советского человека быть не могло, хотя в реальности она присутствовала. Позднее, в 1960-е гг., тема религии все же получит отражение в целом ряде фильмов, таких как «Председатель» (1964), «Журавушка» (1968), «Тени исчезают в полдень» (1971) и других, в основном при создании образов деревенских жителей.

В 1958 г. Н. С. Хрущев пообещал, что «в 1980 г. по телевизору покажут последнего попа». Такая фигура речи совсем не означала, что главный удар в ходе строительства коммунизма будет нанесен по православию. Под «попом» имелся в виду собирательный образ священнослужителя. «Крестовый поход» против официальной религии во всех ее проявлениях был поддержан созданием ряда картин на антирелигиозную тему, которые при всем разнообразии сюжетов сводились к одной идее: религия – это заблуждение, недостойное советского человека, которое можно преодолеть только в активном противостоянии. И в этой борьбе основное место отводилось не «воинствующим безбожникам» как прежде, а людям из близкого окружения верующего. Изменились и способы борьбы – не высмеивание и разоблачение верующих как врагов, а их перевоспитание. Кино этого времени попыталось раскрыть причины роста религиозности и указать пути ее искоренения.

По глубине анализа причин роста религиозности в послевоенный период выделяется фильм «Исповедь» (реж. В. Воронин, 1962), рассказывающий о судьбе молодого художника, который ищет себя, но не находит понимания среди близких и в результате попадает в духовную семинарию. Режиссер демонстрирует понимание личностных причин (смерть матери, чувство вины, одиночество и невнимание окружающих), которые подталкивают человека к богоискательству. Их философское обобщение звучит в размышлениях священника: «Смысл жизни разные люди ищут в разном, кто – в религии, кто – в материализме». Однако анализ этих причин осуществляется с позиций неприятия религии как формы самоопределения личности.

В течение всего двух лет (1960–1962) вышло восемь фильмов, снятых в жанре антирелигиозной драмы и посвященных разоблачению не столько церкви, сколько религиозных символов и практик. В них обыгрывался популярный в годы «оттепели» сюжет, в разных вариантах передаваемый и газетами, и беллетристикой о том, как церковники и сектанты заманивают в свои сети людей одиноких, заброшенных, попавших в беду («Чудотворная», реж. В. Скуйбин, 1960; «Обманутые», реж. А. Неретниеце, 1961; «Исповедь», реж. В. Воронин, 1962; и др.).

Поражает большое количество картин, снятых в эти годы на тему сектантства («Тучи над Борском», реж. В. Ордынский, 1960; «Люблю тебя, жизнь», реж. М. Ершов, 1960; «Цветок на камне», реж. А. Слесаренко, С. Параджанов, 1962; «Армагеддон», реж. М. Израилев, 1962; «Конец света», реж. Б. Бунеев, 1962). Причина в том, что крайние формы сектантства давали наиболее убедительный материал, пригодный для использования в атеистической кампании.