Советские олимпийцы

Кусикьянц прекрасно видел, каким ореолом окружено для Валерия имя Шаткова, и это его несколько беспокоило. Григорий Филиппович боялся, что Валерию трудно будет психологически настроиться на бой с Геннадием, что он морально будет подавлен авторитетом Шаткова. И он не упускал случая как бы невзначай поговорить с ним о некоторых слабостях в тактическом рисунке боя Шаткова, о его темповых особенностях, напоминая воспитаннику, что можно подобрать ключик к победе, можно выиграть! Неожиданно ему помог сам Шатков, разумеется, не подозревая о том. После превосходной победы на Олимпиаде, тренируясь без должной тщательности, как это часто бывает, он проиграл посредственному боксеру. «Видишь! — торжествовал Кусикьянц. — И боги смертны!»

Валерий с Кусикьянцем продолжали держать на прицеле именно Шаткова, разрабатывали подробнейший план будущего боя именно с ним. Они тонко разобрали недостатки, присущие Шаткову, решив воспользоваться ими при разработке плана предстоящего боя. Обладая блестящей техникой и мощным нокаутирующим ударом, Шатков, как считал Кусикьянц, не отличался особой физической выносливостью и поэтому вел бой предпочтительно на длинной и средней дистанциях. Была у него еще одна специфическая особенность: замедленная манера боя. Она как бы завораживала противника, усыпляла бдительность, создавая иллюзию, будто Шаткова легко поймать на резкий удар. Но как раз на одиночный удар его поймать было невозможно — он обладал молниеносной реакцией и великолепно отрепетированными приемами защиты. Надо было что-то противопоставить медлительной манере, не поддаваться ее усыпляющему воздействию, втянуть Шаткова в обмен ударами на ближней дистанции и проводить слитные затяжные серии.

Исходя из этого, Валерий с Кусикьянцем разработали основные тактические задачи. Во-первых, нужно было найти способы удачного выхода из ближнего боя. Во-вторых, следовало позаботиться о более емких, чем у Шаткова, запасах физических сил и темповых возможностей.

Шатков был ярким представителем уходящей эпохи бокса, когда действия на ринге еще не были «уплотнены». Массированные атаки Попенченко предвещали появление на ринге нового стиля боксирования. Боксер будет делать все «то же самое», но гораздо быстрее и «слитнее».

8

Самое любопытное и поучительное в этой истории с разработкой детального плана то, что он — когда Попенченко все-таки «добрался» до Шаткова — основательно провалился. Олимпийский чемпион совсем не хотел подчиняться чужим планам. Попытки прорыва в ближний бой он парировал, атак избегал уклонами корпуса, от сильных ударов защищался своими красивыми и мощными нырками. Более того, к третьему раунду он сохранил силы и выглядел совсем свежим. Победа Шаткова была бесспорной.

И тогда-то Валерий понял, что любые планы, как бы основательны и продуманны они ни были, останутся грубой схемой, если не расцвечены импровизацией. На ринге надо уметь играть, надо уметь меняться, искать, отказываться от привычного. Бой — особое состояние человеческого духа, которое с полным правом можно назвать творческим, и, наверное, поэтому он смотрится с таким интересом. Действия подчиняются интуиции, послушное тело — неосознанным импульсам. Вместе с тем настоящий мастер все-таки действительно «мыслит», то есть как бы видит себя со стороны, умеет контролировать свои эмоции и управлять течением событий. Можно неосознанно ударить, нельзя неосознанно увеличить или сбавить темп. Но это приходит только с опытом.

И, осознав это, Валерий сделал еще один шаг в освоении высшего мастерства. Он понял, что ему придется преодолеть период, в котором огорчений будет больше, чем радостей, а плоды утомительного труда не сразу станут видны. Вчерашний вундеркинд, которому выступления с малолетства приносили одни аплодисменты, решается, стиснув зубы, претерпеть невзгоды и уныние — неизменных спутников поражений, — потому что понимает их неизбежность. Это уже очень много — понять и примириться с необходимостью поражений. Здесь виден сильный характер. И дальновидность. Валерий владел набором технических приемов и тактических навыков, описанных в учебнике. Но есть высшее мастерство. Его составляющие не изложишь в параграфах. В нем есть что-то от искусства. Вот к овладению высшим мастерством и надо стремиться, решает он. На это уйдет несколько лет упорного труда. Что же, он готов.