Советские полководцы и военачальники

И вот в конце июля 1938 года давно ожидаемый гром грянул: от мелких провокаций японцы перешли к решительным действиям. Их войска пересекли границу на юге Приморья, возле озера Хасан, стремясь захватить сопки Заозерную и Безымянную. С этих господствующих высот открывалась прямая дорога на Владивосток. Бои развернулись ожесточенные, с большими потерями с обеих сторон. Подтягивались и вступали в сражение новые полки и дивизии. Флот перебрасывал туда, в Посьет, воинские части и грузы, вывозил раненых, размещая их в своих госпиталях. Маршал Блюхер попросил Кузнецова быстро доставить его к месту событий на боевом корабле. Николай Герасимович отправился вместе с Блюхером на эсминце и простился с маршалом лишь в Посьетском заливе, где тот сошел на берег. В обычно пустынном заливе виднелись теперь транспорты, баржи, небольшие военные корабли.

Японцы — не только сильный, но и хитрый, коварный противник. Откуда и когда ждать их удара на море, как ослабить его? Подводные лодки Тихоокеанского флота затаились на возможных путях движения вражеских кораблей. Готовы были атаковать неприятеля торпедные катера. А как обезопасить флот от авиации? Ведь, появившись неожиданно со стороны моря, японские летчики могут причинить большой урон кораблям, стоявшим в главной базе, в бухте Золотой Рог. Это очень тревожило Николая Герасимовича. Пришлось держать экипажи кораблей в постоянном напряжении. Лучше сыграть три ложные тревоги, чем прозевать одну действительную опасность. Тревога — это дополнительная учеба, проверка готовности. Но когда их слишком много, к ним начинают относиться как к ненужному, бессмысленному беспокойству, у личного состава притупляется острота реакции.

Сомнения Кузнецова разделял начальник штаба флота капитан I ранга В. Л. Богденко, тоже побывавший под фашистскими бомбами в Испании, знавший, к чему может привести внезапный налет. И начальник оперативного отдела М. С. Клевенский, человек умный и энергичный: он первым, пожалуй, понял всю важность идеи, зародившейся у командующего флотом, и сделал больше других, чтобы осуществить эту идею на практике, заложить фундамент организационной системы, которая потом, в начале Великой Отечественной войны, убережет Военно-Морские Силы страны от потерь личного состава и кораблей.

Конечно, саму по себе идею оперативной готовности новой не назовешь. Но до Николая Герасимовича никто на Советском флоте не задумывался, чем и как достигается такая готовность в новых, изменившихся обстоятельствах, при наличии новой техники. Мысль Кузнецова сводилась к тому, чтобы заранее позаботиться о каждом корабле, о каждой воинской части, даже о мирных жителях, определив варианты возможных действий, связав их в единую систему. Дается предварительный сигнал опасности — и весь флот, все базы, все тыловые службы приводятся в определенную степень готовности (личный состав получает оружие и боеприпасы, штабы переходят на постоянное дежурство, интенданты снабжают корабли всем необходимым, электрики могут мгновенно отключить свет в городе, в базе, обеспечив светомаскировку, и т. д. и т. п.). Звучит новый сигнал, к примеру — слово «пламя», и вся сложная разветвленная система разом начинает действовать, как положено в военное время.

Оперативный отдел штаба флота, под руководством не знавшего усталости Клевенского, трудился беспрерывно несколько суток. Люди ели и отдыхали прямо на рабочих местах. Когда возникали вопросы, не стеснялись даже глубокой ночью будить любого ответственного руководителя, будь то командующий флотом или секретарь краевого комитета партии. Оперативный план был готов, каждый корабль, каждая воинская часть, каждая организация знали, что им делать по тому или иному сигналу. В разгар событий на озере Хасан, когда возникла реальная опасность для Владивостока, состоялась проверка готовности. И оказалось, что даже при наличии плана многое еще было не так, как хотелось командующему. Работники тыла не успели быстро обеспечить все корабли боеприпасами, рассредоточивались соединения гораздо медленнее, чем предполагалось, в некоторых районах города нарушена была светомаскировка.

План требовал еще обдумывания и доработки, нужны были тренировки и учебные тревоги, чтобы добиться желаемого результата. Однако начало большого и важного дела было положено.