Советские силовики

Штерна пытали, и 27 июня следователь записал, что арестованный признался в работе на немецкую разведку. Малограмотному следователю и в голову не пришло, как глупо называть еврея Штерна агентом нацистской Германии. Штерна расстреляли без суда 28 октября, когда немецкие войска рвались к Москве. Его жену тоже арестовали. Выпустили после смерти Сталина.

И аресты военных летчиков продолжались и после нападения немцев. Война — войной, а у особистов своя работа. Сначала они сажали военных летчиков как участников мнимого военного заговора. Потом поступила новая разнарядка — арестовать военных летчиков, на которых Сталин свалил вину за потерянную в первые дни войны авиацию.

Когда началась война, многие соединения вообще не успели получить никаких указаний — до того, как немцы начали их бомбить. Командующие округами просто не знали, что им следует делать, и не могли отдать конкретных указаний своим подчиненным. Каждый действовал в меру собственного разумения.

Сказались годы репрессий, которые не только лишили вооруженные силы профессионалов, но и породили страх перед нарушением приказа. Генералов так долго учили не проявлять инициативу, что они терялись в горячке боя. Воинские звания присваивались не в соответствии с военными знаниями и успехами. Значение имели социальное происхождение и политическая преданность.

Когда началась война, Сталин оказался в отчаянном положении. Те, кого он вознес и поставил во главе армии, терпели поражение и отступали. Пытаясь спасти положение, он отправил на фронт своих главных маршалов, выходцев из Первой конной армии, — это Ворошилов, Буденный, Тимошенко, Кулик.

Часть третья СТАЛИН — ГЛАВНЫЙ СИЛОВИК

ЗА ЧТО РАССТРЕЛЯЛИ ГЕНЕРАЛА ПАВЛОВА?

У Сталина давно день и ночь поменялись местами. Он бодрствовал ночью и ложился спать под утро. Стране пришлось приспосабливаться к его графику. И в мирное время это нарушало нормальный порядок работы государственного аппарата. А в войну дорого обходилось действующей армии.

Сталин просыпался поздно. Приезжал в Кремль только вечером. До его появления, то есть в течение всего дня, Наркомат обороны и Генштаб были фактически бессильны. Без разрешения вождя нарком обороны Тимошенко не мог отдать ни одного серьезного распоряжения.

Такой график не позволял руководству вооруженных сил нормально работать и вовремя принимать необходимые решения. Днем генералы ожидали появления Сталина, а ночью, когда он, отоспавшись, принимался за дело, падали с ног от усталости.

23 июня Наркомат обороны предложил сформировать Ставку Главного командования во главе с главнокомандующим Сталиным. Но он не спешил возглавить отступающие войска, поэтому председателем Ставки назначили наркома Тимошенко.

Но он был главнокомандующим лишь формально. Нарком все равно не мог принять ни одного решения без Сталина и должен был ждать аудиенции у вождя. Так что просто удлинилась цепочка принятия решений. Тратилось драгоценное время.

Жуков, тогда начальник Генштаба, жаловался:

«Сталин ежечасно вмешивался в ход событий, в работу главкома, по нескольку раз в день вызывал главкома Тимошенко и меня в Кремль, страшно нервничал, бранился и всем этим только дезорганизовывал и без того недостаточно организованную работу главного командования в тяжелой обстановке».

В первые же дни войны Сталин призвал на помощь своих любимцев из Первой конной армии. Маршалы Ворошилов, Тимошенко и Буденный возглавили Северо-Западное, Западное и Юго-Западное главные командования. Но они оказались лишним звеном в системе управления войсками. Три маршала не умели воевать по-новому. Да они, собственно, даже и не знали, что им делать. В их распоряжении не было ни полноценных штабов, ни серьезных резервов. Эти сталинские назначения были скорее жестом отчаяния.

Ни у одного из них ничего не получилось. Не только потому, что остановить немцев летом 1941 года было крайне трудно, но и потому, что сталинские выдвиженцы, выходцы из Первой конной, были необразованны, не представляли себе, что такое современная война, и начисто были лишены военных талантов.

Буденный в роли главнокомандующего Юго-Западным направлением должен был координировать действия Юго-Западного и Южного фронтов. Но он оказался просто лишним звеном в системе управления войсками, и его действия были совершенно беспомощными.

Один из киевских чекистов, переживших войну, рассказывал, как он докладывал обстановку Буденному. Закончил доклад.

Семен Михайлович сказал:

— Свободен. Иди.

Чекист продолжал стоять навытяжку:

— Разрешите, товарищ Маршал Советского Союза, обратиться с вопросом.

Маршал весело посмотрел на него:

— Разрешаю.

— Киев удержим, товарищ Маршал Советского Союза?

Маршал гордо ответил:

— Пока у Семена Михайловича Буденного есть усы — Киев был и будет советским.

И подмигнул.

А на следующий день самолетом улетел в Москву. Немцы дошли уже до Киева.