Советские силовики

Нам не дано узнать, о чем размышлял в те последние июньские дни Сталин. Возможно, будущее рисовалось ему в самых мрачных тонах. Что мог предположить человек с таким складом ума? Если Красная армия не выдержит, немцы возьмут его в плен. Или собственные генералы арестуют его и выдадут Гитлеру в обмен на сепаратный мир… Вождь боялся своих генералов, не верил им, считал, что среди них полно скрытых врагов, способных предать его в любую минуту.

Вечером 30 июня Лаврентий Павлович Берия предложил создать чрезвычайный орган управления — Государственный Комитет Обороны и передать ему все права ЦК партии, правительства и Верховного Совета. Единый центр власти будет управлять и армией, и промышленностью, и всей жизнью страны.

Члены политбюро согласились. А кто станет во главе ГКО? Ответ напрашивался — разумеется, Сталин. Возникла идея тут же поехать к нему на Ближнюю дачу в Волынское. Вождь сидел в кресле в малой столовой. Увидев членов политбюро, явившихся без приглашения, он как бы вжался в кресло и недовольно спросил:

— Зачем приехали?

«Вид у него был настороженный, какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос, — вспоминал Анастас Микоян. — Ведь по сути дела он сам должен был нас созвать. У меня не было сомнений: он решил, что мы приехали его арестовать».

Молотов успокаивающе объяснил Сталину, что они приехали с новой идеей:

— В ситуации войны необходимо сконцентрировать власть в одних руках и создать для этого Государственный Комитет Обороны.

— Кто во главе? — выдавил из себя Сталин.

— Сталин, — хором сказали все члены политбюро.

— Хорошо, — только и сказал вождь.

Этот эпизод навсегда врезался в память всех, кто ездил в тот день к вождю на Ближнюю дачу. Арестованный в июне 1953 года Берия написал из бункера, где его держали, записку товарищам по президиуму ЦК. Обращаясь к Молотову, он напомнил:

«Вы прекрасно помните, когда в начале войны было очень плохо, и после нашего разговора с т-щем Сталиным у него на ближней даче Вы поставили вопрос ребром у Вас в кабинете в Совмине, что надо спасать положение, надо немедленно организовать центр, который поведет оборону нашей страны, я Вас тогда целиком поддержал и предложил Вам немедля вызвать на совещание т-ща Маленкова, а спустя небольшой промежуток времени подошли и другие члены Политбюро, находившиеся в Москве. После этого совещания мы все поехали к т-щу Сталину и убедили его о немедленной организации Комитета Обороны Страны со всеми правами».

1 июля в «Правде» появилось сообщение об образовании Государственного Комитета Обороны из пяти человек: Сталин (председатель), Молотов (заместитель председателя), Ворошилов, Маленков и Берия. В газетной заметке говорилось коротко:

«Сосредоточить всю полноту власти в государстве в руках Государственного Комитета Обороны».

Характерен состав ГКО. Микоян в воспоминаниях утверждал, что пятерку предложил именно Берия. Молотов — второй человек в стране. Маршал Ворошилов все еще олицетворял Красную армию. Маленков уже стал для Сталина ближайшим помощником во всех организационнокадровых делах. Берия получил место в списке как автор идеи ГКО и как карающая рука государства.

Газеты сообщили, что Государственный Комитет Обороны образован решениями Президиума Верховного Совета СССР, Совнаркома и ЦК партии. Но эти решения в архиве отсутствуют: их просто не было. Тогда же на сталинской даче всё и решили. В архиве ЦК хранится написанный красным карандашом проект постановления о создании ГКО. Почерк Маленкова. В его тексте Молотов поправил одно слово, и Сталин — два.

Увидев, что никто не собирается его свергать и что армия отступает, но упорно обороняется, вождь понемногу пришел в себя. 19 июля Сталин сам себя назначил наркомом обороны, Тимошенко перевел в заместители, потом лишил его и этой должности. 8 августа вождь сделал себя еще и Верховным главнокомандующим. Он занял все высшие посты в советской иерархии. И сам определял, какой орган управления оформит отданный им приказ — Государственный Комитет Обороны, политбюро, правительство, Ставка. Все равно — решения принимал он один. Его подписи было достаточно.

Командующие войсками фронтов, флотов и армий назначались приказами Ставки Верховного главнокомандования. Члены военных советов утверждались постановлениями ГКО. Верховный Совет СССР не играл никакой роли и только штамповал уже принятые решения. За всю войну председатель Президиума Верховного Совета Михаил Иванович Калинин побывал у Сталина всего три раза.

Отправляя кого-то из партийных или хозяйственных руководителей с конкретным заданием, производили его в ранг уполномоченного ГКО и выдавали мандат, подписанный Сталиным. Сам институт уполномоченных отражал недоверие Сталина решительно ко всем — он рассылал повсюду контролеров, которые обязаны были его лично информировать обо всех увиденных недостатках.

С той же целью Сталин создал институт представителей Ставки: он постоянно перепроверял самых доверенных военачальников. Если кто-то из представителей Ставки в течение дня не связывался со Сталиным, тот сам звонил по ВЧ и недовольно спрашивал: