Советский век

«Те, кто наверху», были не только покровителями волюнтаризма. Политбюро управляло с помощью 2-4 миллионов человек, составлявших сильный слой начальников («боссов» в широком смысле слова): около миллиона людей на высших постах, миллион на административных постах меньшей важности и еще миллион руководителей промышленных предприятий. Они составляли широкий социальный слой со своей собственной историей и социологией. Его члены преследовали собственные интересы - так же как и рабочие, крестьяне, интеллектуалы, работавшие под их началом. Таким образом, мы видим, что руководители промышленных предприятий создавали свои фабрики в хорошо развитых регионах, даже если это было формально запрещено, и поддерживали трудовые резервы, накапливая и другие запасы по схемам, которые уже находились вне закона и, что важно, не финансировались. (Так откуда же брались деньги? Секретные фонды?) Даже правила, созданные номенклатурой, обходили для того, чтобы предложить хороший пост или продвижение по службе, создать сеть закадычных друзей вокруг босса с близким сопутствующим кругом, кликой и клиентелой - это просчитал бы любой социолог.

Такое спонтанное развитие затрагивает все социальные группы любого режима: начальники занимаются своими делами, в то время как их подчиненные делают все, что можно, законно или незаконно, для продвижения своих собственных интересов. Соответственно, когда привлекается широкий круг факторов, мы можем показать несколько интерактивных динамичных процессов, которые воссоздают реальность более комплексно, чем клише официальных портретов. Социальные изменения, происходившие во время лихорадочной стадии урбанизации, сопровождались новым уровнем социальной комплексности. Она выражалась в постоянно растущей движущей силе «социального фактора» (большая свобода передвижения для рабочих, создание рынка труда для специалистов, которые стали интеллигенцией). Этот уровень сложности сдерживал их, проверяя границы политический системы.

Социальный фактор, которому мы уделяем внимание на всем протяжении книги, помогает оценить весь комплекс социальной действительности и глубокие изменения, сопровождавшие его. Существование советского режима в постсталинский период было относительно коротким, но исключительным по своей интенсивности историческим опытом. После смерти Сталина мы наблюдаем не только отход от массового террора, но и исчезновение других черт, связанных с «порабощением» населения.

Изменения, последовавшие после конца этого рабства, были очень значительными: они принесли расширение личной свободы - и это нужно признать, а не отвергать с презрением на том основании, что демократическая система обычно предлагает гораздо больше. Судьба режима без увеличения воздушного пространства для народа была бы неясной: улучшение социальных условий, вопросы безопасности труда, более короткий рабочий день, более длинный отпуск в более доступных курортных местах, более высокая заработная плата (хотя и не обязательно) - все это нужно учитывать в нашем критическом анализе системы.

Таким образом, как мы и обозначали во второй части книги, трудовые отношения теперь базировались на трудовом кодексе и правовых гарантиях, которые давали рабочим право на изменение места работы. Права рабочих и служащих были более четко определены и лучше защищены: закон давал возможность ставить под сомнение решение руководства и добиваться решения дела в судах или других специальных органах, созданных для того, чтобы организовывать рабочие слушания, - здесь у рабочих был хороший шанс выиграть.

Этот процесс, конечно, стимулировал повышение образовательного уровня рабочих, частично благодаря потоку выпускников общеобразовательных школ, которые шли работать на фабрики. Они создали значительное социальное давление на руководство и правительство, когда осознали пропасть, пролегавшую между их уровнем образования и стремлениями и все еще относительно примитивными условиями работы на промышленных и других предприятиях, которые внедряли технологические инновации гораздо медленнее, чем ожидала молодежь. Несмотря на то, что многие рабочие из предыдущих поколений приспособились к низкоинтенсивной системе, образованная часть была, конечно, разочарована. Неудовлетворенные монотонным, архаичным и зачастую даже немеханизированным характером своей работы, они были готовы искать более интересную работу где угодно, и сейчас у них было на это право. Для того чтобы удержать их, предприятия должны были улучшить свой технологический уровень. Но для этого нужно было изменить всю систему стимулирования в области промышленности (и в экономике в целом) - эта перспектива поднимала чрезвычайно сложные экономические проблемы и была настоящей головной болью для руководства.