Совиная башня

– Здесь мало снега, Вячко, и вода до сих пор не спит, поэтому травы и воды говорят со мной. Они велят мне возвращаться. Они говорят, я должна вернуться, чтобы пойти вперёд. К тебе.

– Я ни слова не понял, – раздражённо признался княжич. – У тебя было видение?

Неждана кивнула.

– И ты решила оставить меня? – голос его стал сердитым, меж бровей пролегла морщина.

– Ты не понимаешь, огонёк, это для твоего блага. Я бы хотела всё рассказать, но не могу. Только знай, я исполню всё, что тебе обещала.

– Ты обещала мне освободить рабов в Дузукалане, – напомнил княжич.

– И я обучила Вторака, как читать заговоры и снимать путы чар, какими травами обкуривать, а какими поить, – Неждана кусала губы и тёрлась лицом о его шершавую ладонь, словно верный пёс. – Ты поверишь мне, если я скажу, что не могу рассказать тебе больше? Поверишь, что я делаю всё это ради тебя?

– Мне до сих пор трудно тебе доверять, Неждана, ведь я даже имени твоего не знаю.

Ведьма подняла на него взгляд, посмотрела пристально, не моргая.

– Катша, – произнесла она с шипением подземных вод. – Это значит сорока.

Ветер поймал её имя, унёс далеко на юг, где белый степной город ждал огненного княжича. Умей Вячко слушать ветер, он бы, верно, понял его шёпот, узнал своё будущее, но княжич теперь слушал только Катшу.

– Сорока-белобока, – усмехнулся он и накрутил на палец прядь рыжих, как у него самого, волос. – А ты и вправду бела, как снег. Настоящая ты. Катша, – повторил он, привыкая к звучанию. – Почему ты ушла из зелёной башни за Мёртвыми болотами?

– Откуда ты знаешь?

Вячко улыбнулся немного самонадеянно, радуясь, что наконец ему удалось удивить вездесущую сороку.

– Олоко успел рассказать мне о белоглазой чуди, что живёт далеко на востоке. В самую первую ночь, что я провёл на болотах, я видел зелёный свет, Олоко пытался предупредить меня, что ты из чуди. Я тогда не понял.

По веснушчатому лицу пробежала тень, на мгновение Вячко показалось, что спадает чужая личина, что сейчас явит себя настоящая белоглазая Катша.

– Не жалко его?

Ведьма упрямо зло поджала губы, будто водой речной смыло с неё нежность и кротость.

– Не жалко, – заключил Вячко, вновь напоминая себе, кем была безжалостная Катша. – Так почему ты хочешь, чтобы я доверял тебе? Ты убийца и ведьма, ты околдовала меня ранее, а теперь, когда поклялась служить, сбегаешь.

– Ради…

– И хранишь от меня тайны. От меня, твоего князя.

– Ты ещё не князь, огонёк.

– Не для тебя. Для тебя я князь и государь, другого у тебя не будет.

– Не будет, – эхом повторила Катша.

Словно пелена спала с глаз, и Вячко осознал вдруг, что они стояли далеко от края обрыва. Катша – в шаге от него. Девушка пятилась всё время, как загнанный зверёк, а он наступал, точно хищник, почуявший кровь.

Катша замерла недвижима, опустила покорно голову, но Вячко мог поклясться, что упрямство её нельзя было перебороть, невозможно сломать волю, и что ведьма осталась при своём.

Но как умело она притворялась, как легко заставляла верить в своё послушание.

– Я не могу рассказать тебе всего, духи не велят, – произнесла Катша. – Но одно поведаю: ты забыл о притаившемся враге, а я помню. И он о тебе не забыл, огонёк. Северный ветер принёс мне смрадный запах, Вячко, запах смерти. Ящер-крадущий-солнце снова близко, ближе, чем был луну назад.

Вячко посмотрел на север, откуда держали они путь, будто надеялся разглядеть за пеленой надвигающейся ночи незнакомца, тенью которого уже не один месяц пугала ведьма с болот.

– Как близко?

– В ратиславских городах. Я чую его приближение. Не бойся, пока он тебе не страшен, – девушка посмотрела в сторону. – Быть может, я встречу его раньше. Но он будет искать с тобой встречи, огонёк. Ящеры всегда ищут подобных тебе.

Только теперь вдруг понял Вячко, что ни разу за весь разговор Катша не попросила отпустить её. Она объявила о своём решении и не ждала возражений. Так к чему продолжала врать, что служила княжичу? И зачем она всё же его покидала?

– Куда ты уходишь? – сдался Вячко.

– Обратно в Лисецк. Мне нравится название этого города, мне нравятся лисы. Они рыжие, как ты и я, – улыбнулась безоблачно Катша. – Синир называет меня лисой, – взгляд её стал растерянным и нежным. – Пожалей его, огонёк.

– Что? Пожалеть Синира?

Но Неждана уже забыла о скренорце и снова заговорила про Лисецк:

– Я ухожу, чтобы выполнить всё, что тебе обещала, поэтому не злись на меня.

Вячко глядел на неё с недоверием, пытаясь прочесть потаённые мысли и гадая, чему из услышанного можно было верить. Ведьма с Мёртвых болот – сорока, а эта птица говорит много, но редко правду.

– Почему? – спросил Вячко. – Почему ты всё это делаешь?

– Потому что люблю тебя, глупенький.

Брат считал, что влюблённую женщину легко удержать при себе. У Вячко это никогда не получалось.

Поутру, когда прогорел до золы костёр и серый рассвет белизной ослепил берег реки, ведьма из зелёной башни, что звалась Катшей, уехала обратно на север в ратиславские земли.

Остальные продолжили свой путь без неё, и нельзя было сказать, радовались ли уходу ведьмы дружинники. Что почуяла рыжая Неждана? От чего бежала? Или к кому?