Совок 3

И тут юношу во мне переклинило. Все переживания и нервное напряжение последних дней никуда не делись и не обнулились, как я надеялся. Из меня попёрло. Оно и не удивительно, интеллигентность, ее не спрячешь, она, где-нибудь, сука, да вылезет.

— Е#ать-колотить! Да как же вы все меня за#бали, суки вы рваные!! — я начал выгребать деньги назад на стол. Руки истерящего мальчонки тряслись и жили своей жизнью, как у эпилептика. Копыловская пачка вылетела легко, а вот герасинский сверток и порвался, и развернулся. На стол посыпались разнокалиберные красно-фиолетовые пачки, перетянутые все теми же черными аптечными резинками.

— Да подавитесь, вы твари! Вы, что, суки, правда думаете, что мне ваше барахло усралось?! — я пытался застегнуть пряжку портфеля и у меня это никак не получалось.

Если бы у меня сейчас был пистолет… Хорошо, что у меня сейчас не было пистолета!

— Тих-х-а-а! — Копылов грохнул кулаком по столу так, что стекла в стоящем неподалеку шкафу с рядами фолиантов полного собрания сочинений зазвенели.

И это меня, как оно ни странно, но отрезвило. Пряжка защелкнулась. А рука потянулась к чашке с чаем. Может, не нассала рыжая?

В два глотка я выпил содержимое, не почувствовав ни вкуса, ни температуры напитка.

— Успокойся, Сергей! И ты, Петр Захарыч, тоже дурью не майся! Не хватало нам теперь еще из-за какого-то дерьма всё порушить! — Копылов еще раз, но уже легонько прихлопнул ладонью по столу.

— Ты иди, Сергей, все по-твоему будет, завтра заберешь все готовые документы и валяй в эту свою контору. Но только смотри, парень, не дай тебе бог, если на этом все не закончится! Ты обещаешь? — Копылов встал, глыбой нависнув над своим столом.

— Обещаю. Заберу завтра документы и вопрос закрыт! — я посмотрел в глаза Герасину, а затем и Копылову. Потом сгреб в открытый портфель со стола пачки и вышел из кабинета.

В приемной я поблагодарил секретаршу за чай, и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Она любезно кивнула на один из аппаратов, стоящих на приставном столике, в углу. Дотянуться было нереально, поэтому я зашел за стол и встал за спиной рыжей. Она, по всему судя, мне не доверяла. Секретарша подскочила и повернулась ко мне лицом, оперевшись задницей об свой стол. Придвинув к себе телефон, я набрал номер нотариата. На этот раз мне ответила сама Светлана Полянцева. Я подтвердил ей свой визит через час и положил трубку.

Нервное напряжение постепенно уходило и меня колбасило не по-детски. Отработанный адреналин требовал какого-нибудь скорейшего выхода.

— Спасибо, вы мне очень помогли! — я притянул к себе за талию барышню.

Она смотрела на меня с зоологическим любопытством, но даже и не подумала пошевелиться, чтобы высвободиться из моих объятий. Дабы не получить коленкой по яйцам, я прижал ее к себе так тесно, что впору было уже смутиться самому. Кстати, пока эта рыжая бестия не вскочила со своего стула, я успел разглядеть ее коленки. Коленки у рыжей были знатные! Эталонные коленки. Какие надо, были коленки! А, если у неё и остальные два признака идеальной женщины в наличии имеются, то совсем беда!

— Поцелуемся? — исключительно из хулиганских побуждений развязно поинтересовался я, поскольку целовать эту копыловскую секретутку, на самом деле не было никакого желания.

— Отпусти. Сейчас Евгений Геннадьевич выйдет и тебе конец! — злорадно пригрозила рыжая.

— Да и хер на твоего Евгения Геннадьевича! Вместе с его концом! — ухмыльнулся я, — Давай, поцелуемся! Знаешь, какой я ласковый!

Офисная барышня отрицательно покрутила головой, но вырваться так и не попыталась.

— Жаль, а ведь я с самыми серьезными намерениями предлагал! — удрученно вздохнув, я отстранился от рыжей прелестницы и, взяв со стола свой портфельчик с трофейной казной, вышел из приемной.

Контора номер шесть

За час я успел не только купить в кулинарии торт, но и заехать на рынок к носатому грузину. Поэтому на порог обшарпанной нотариальной конторы № 6 я вступил не просто, как денди лондонский, а как денди лондонский с цветами и тортом. Газетную упаковку с букета из пяти белых роз я предусмотрительно снял еще на трамвайной остановке.

Судя по небогатому убранству, нотариат этого времени был самым нелюбимым пасынком юридической системы советского государства. Протертый дешевый линолеум и давно требующие косметического ремонта стены производили самое гнетущее впечатление.

В большой комнате-кабинете метров на тридцать с лишним, за столами сидели несколько разновозрастных особей женского пола. Женщины были преимущественно от тридцати пяти и далее в плюс. Зато своим внешним видом они выгодно отличались от окружающего их интерьера. Половина из них были привлекательны и все со вкусом одеты. Полянцевой среди присутствующих дам я не увидел.

— Добрый день, девушки! — улыбаясь с максимально возможным обаянием, я поставил коробку с тортом на ближайший ко мне стол. Сидевшая за ним миловидная девушка лет сорока, какого-либо неудовольствия на мою вольность не выразила.