«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том I. СССР до 1953 года

Папу, дядю Петю, Ивана Корзюка и, вот, Виктора Дмитриевича воспитывали трудом, а они-то и были самые, что ни на есть трудящиеся, в отличие от не очень трудолюбивых.

Из 12 линий предков моих внуков в 5 линиях были репрессированные. Означает ли это, что половины семей в России коснулись репрессии? Нет, конечно, в средней деревне 1—2 двора раскулачивали и переселяли, ну, иногда, может быть, больше, а иногда и не одного – всего по стране менее 2% было раскулачено (меньше 400 000 дворов). Линии у моих внуков попались такие. Даже один невинно пострадавший это беда государства, но не надо забывать, что это была революция. Все они были репрессированы в период сортировки народа, его «чистки» от элементов, которые, по представлению революционеров, по своей классовой принадлежности, могли тормозить переустройство.

Я передаю рассказ Ольги о конкретной судьбе её брата, но были и другие судьбы. Опубликованы рассказы бывших узников о страшных лагерях Колымы, где отбывали каторгу, вероятно, не только «именитые», которые писали эти рассказы.

Я не пишу о Колыме, потому что мне не довелось встретить в жизни тех, кто был на Колыме, но я верю рассказам очевидцев.

Если судить о репрессиях по рассказу Ольги, то это были трудовые лагери с возможностью учиться в Высшем учебном заведении – и так было. Если судить о репрессиях по колымским рассказам Шаламова, то это для заключенных был предсмертный ад – и так было. Раскулаченные не были заключенными, они были переселены на новое место жительства и прижились там (дед моего свата) – и так было. Но для какой-то части раскулаченных, это место жительства оказывалось в тайге, где работа была только на лесоповале с большой смертностью – и так было (родные мамы моего троюродного брата – Валентина Ивановича Фастовича), а двоюродного брата моей мамы Юзефа Петровича расстреляли – и так было.

Шла революционная война (кстати, при Дзержинском не было превентивных расстрелов – уничтожались действительные враги революции, но правосудие было революционным: «тройки», «двойки», линчевание, и на плаху попадали и невинные).

Правящий класс всех государств учит своих граждан убивать; готовит из них армию убийц граждан других государств. «Владельцы заводов, газет, пароходов» посылают своих граждан на смертный бой, чтобы завладеть богатствами богачей других государств. Что может быть омерзительней и преступней превращения своих граждан в убийц…. и Берлинский рабочий и Питерский рабочий не были врагами, это хозяева послали их убивать друг друга (вспомним братание в 17 году – это не фантастика). Народы и солдаты, и побежденные и победители терпят в войну только страдания и получают в результате войны только лишения. Война между государствами за территории, за торговые пути и привилегии, за национальные интересы преступна. В отличие от таких войн, революционная война, провоцируемая агрессивным поведением эксплуататоров, имела хоть какое-то оправдание. В революционную войну один народ не идет войной на другой народ, народ в своем государстве, между своими гражданами вооруженным путем, если нет демократического пути, решает вопросы справедливого распределения своих национальных богатств. Богачи всего мира, славя убийц, которые защищают их «национальные» интересы и несут угрозу богатствам их соперников из других стран, с ненавистью вспоминают эпоху революционных войн и революционеров, которые лишали их собственных богатств.

Но во взаимном угаре уничтожения революционеров и контрреволюционеров, сажали и разрушали судьбы невинных, в этом был ужас революций вообще. С бульона истории снималась не только революционная и контрреволюционная накипь; шумовка революции зачерпнула и гущу народную.

(О справедливых и несправедливых войнах писал Ленин, писал о том, что живем мы не в сказочном, а в реальном мире. Если бы у России не было своей армии, то кто бы её защитил в Первую Отечественную и во Вторую Отечественную войны?).

«А куда ж ты, паренек? А куда ты?
Не ходил бы ты, Ванек, Да в солдаты!
В Красной Армии штыки, Чай найдутся.
Без тебя большевики Обойдутся».

На что Ваня отвечал:

«Если б все были такие Ротозеи,
Чтоб осталось от Москвы От Расеи».

Большой террор