«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том I. СССР до 1953 года

В моем представлении, возможно, Вы со мной не согласитесь, примерно до 32 года репрессии носили классовый характер – шла классовая сортировка и перевоспитание. Начатая же Сталиным вакханалия уничтожения политических оппонентов в высших эшелонах власти, в ближайшем своем окружении, получившая особенный размах после 34 года и достигшая апогея к 37 году, была вакханалия страха потерять свою власть и не завершить Пролетарскую революцию, потому что Сталин только себя считал последовательным Марксистом – Ленинцем. Но не только судьба революции его волновала, – запущенная французской революцией гильотина обезглавливания своих руководителей, и раскрученная на полные обороты самим Сталиным в России, обезглавит и его, если он потеряет власть, как он сам обезглавил своих товарищей. Что стоит только стиль руководства Ленинградской партийной организацией Зиновьевым: «Я требую», «Я приказываю», «Я не допущу». Призраки Дантона и Робеспьера маячили в тайниках сознания Сталина. Ему казалось, что они смотрят на него из дальних углов у потолка его кабинета. Поражает непоколебимая жестокость Сталина, который бросал на растерзание даже преданных ему своих сподвижников, как главного до этого палача Ежова. (Если действительно было письменное указание «бить». )

Психоз поиска врагов довели до низовых партийных функционеров. Секретари парткомов боялись, что их обвинят в недостаточной бдительности и поводом для исключения из партии могли быть малейшая неточность в анкетах, малейший недостаток в работе, наличие в родстве репрессированных. Были среди репрессированных и осужденные по доносу. Рабочие и крестьяне друг на друга (кроме случаев принуждения) хочется мне думать, не доносили, а в надстройке среди тех, кто считался «интеллигенцией», среди деятелей искусств, как оказалось, встречались откровенные подлецы, надеющиеся клеветой расчистить себе дорогу, это были редкие мерзавцы, но были (я об этом читал).

И не только в то время. Рядовой человек живет и живет, как все, а талантливый жаждет продемонстрировать свой талант, встать над другими, получить лепту почтения, и для достижения этой цели порой переступает грань человека разумного, превращаясь в хищное животное. Так, 15 февраля 2013 года солист балета Большого театра организовал покушение на лишение зрения руководителя балета Большого театра – ему в глаза плеснули серной кислотой. Большего зверства представить невозможно. Если бы он его убил, то это было бы горе для его жены, детей, родителей – сам мертвый смерти не имеет. Лишив человека зрения, это не только принести страдания жене, детям и родителям, но и пожизненное страдание жертве преступления. Но еще большее изумление вызывает отношение к этому коллектива. Пытаясь сохранить для труппы солиста, коллектив избрал организатора зверства председателем профкома. Господи, неужели артисты считают, что при выяснении отношений в труппе, можно друг другу выкалывать глаза.

Основные потери служащие понесли, конечно, не в результате корыстных доносов, а в результате зачистки при проводимой политике: «Разделяй, и властвуй» по социальному признаку, чтобы, с одной стороны, завоевывая расположение рядовых «трудящихся», а с другой стороны, чтобы всех припугнуть, в том числе самих трудящихся, служащие противопоставлялись рабочему классу.

Для не рядовых людей Сталинское время было страшное время, когда не было ни какой гарантии сохранения жизни. Биолог Вавилов – ученый с мировым именем умер в тюрьме от истощения, а его родной брат был Президентом Академии наук. Сами рядовые не рядовые читали о врагах народа, а о себе-то они знали, что они-то не враги народа, лишь бы, не было упущений в работе, и план выполнялся. Шла индустриализация страны, и они были не рядовые её творцы, но в этой вакханалии, будучи не рядовыми, да и рядовыми, они могли попасть на эшафот, понимали это, и, в какой-то мере, осторожничали, и это по вине Сталина вредило делу, мешало инициативности.

Моя сослуживица – Карина, у которой её дедушка Каргин Даниил Михайлович был каким-то начальником в областном управлении сельским хозяйством, рассказывала, как ему в управление пришла разнарядка из обкома на выявление десяти вредителей среди его служащих (служащих!). Или ты сам пособник вредителям – укрываешь их? Дед понял свою обреченность, он не мог оклеветать своих подчиненных и ожидал самого худшего, но его друг, работающий в НКВД, посоветовал ему написать «донос» на самого себя, что он политически близорук и не может разглядеть врагов. Состоялось партийное собрание, его товарищи его не выдали, собрание постановило, что политически близорукий коммунист не может быть их руководителем, но из партии не исключили, а это было решающим в его судьбе. Обком перевел его в другую отрасль.

Ему повезло. А, вероятно, и это вполне могло быть, в каких-то учреждениях или коллективу, или «близорукому», не повезло.