«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года

Как это расходилось с нашими кухонными мнениями о том, что наши колонии живут лучше метрополии! А ведь так думало большинство жителей России. Большинство жителей России не считало среднеазиатские республики колониями: «Какие же это колонии, если там лучше живут, чем мы»?

Причиной таких мнений среди нас служила видимые нами полки магазинов республиканских Столиц, наполненная молодостью и деятельностью жизнь республиканских Столиц и жизнь местных руководителей, которые полагали, что они, как в стародавние времена, являются абсолютными властителями, и, появляясь среди нас, демонстрировали холеность. По результатам расследования Иванова и Гдляна они и вели себя, как баи, не ограничивая себя в расходах и во властных полномочиях, вплоть до содержания собственных тюрем. По крайней мере, свои детские дома не метрополия, а местные руководители грабили. Нормы содержания детских домов для всего Союза были одинаковы.

Религия стала средством принуждения. Журнал «Наука и религия» рассказывал о самосожжении девушек, которых принуждали выйти замуж за нелюбимых.

Я думаю, наши надсмотрщики, в лице вторых секретарей, не хотели ссориться с хозяевами, ссылаясь на местную специфику. На местном уровне местные властелины вели себя в своей стране, как колонизаторы в колонии, и они позволяли и вторым секретарям вести барскую жизнь. Их устраивало положение безраздельных хозяев, и они преследовали местных «демократов», выступающих под лозунгами национализма в борьбе за «свободу». А наши горе демократы в стремлении любыми средствами свергнуть компартию, с осуждением писали о преследовании националистов в Таджикистане.

Эти «демократы» стали пользоваться открытым огнем среди взрывчатки. Для меня «национализм» и «нацизм» слова синонимы, которые не могут ассоциироваться с «демократией», у меня глаза на лоб полезли, когда я прочитал то ли в Правде, то ли в Известиях заметку с сочувствием националистам и с осуждением местных властей, преследующих националистов. Автор явно не понимал, чем грозит национализм.

Но хлопок, выращенный на орошаемых полях, мы действительно из Средней Азии, сжав ее в кулаке, выдавливали, намереваясь, правда, водой сибирских рек возместить потерю воды из среднеазиатских рек. Депутаты, вероятно, не врали. И детский труд действительно был, и хилые допризывники действительно были.

Прибалтика не считала себя колонией. Прибалты считали себя европейцами, попавшими в состав большой полуазиатской полудикой империи. И, надо сказать, к Прибалтам мы относились с почтением, ставя их хотя бы на полступеньки выше нас самих, за то, что их товары были лучшие, и порядка в их республиках было больше. Однако их националистически настроенные активисты, опьяненные свободой, сами действительно скатились к животной дикости, договорившись до того, что т.к. в объятиях империи цивилизованный народ деградирует, то надо заняться такой проблемой, как «воссоздание генетического кода народа». Изувер Г. Падегимас, пропагандируя расизм, предлагает рассмотреть: «…даже медицинские меры, чтобы деградировавшая, неполноценная, для нас уже, увы, умершая часть народа, скажем это с болью и грустью, не репродуцировала бы еще более страшных людей, стопоря возрождение нашего народа…».

На Съезде звучали не только речи, наполненные ненавистью экстремистских националистических речей или болью униженных и оскорбленных. Звучали прекрасные речи о бедах нашей экономики, звучали дискуссии о том, как наполнить рынки и поднять производство нужных народу товаров, прекратив выпуск товаров ненужных. Почти на художественном уровне выступал Собчак. Я и мои друзья восхищались безупречной логикой его выступлений. Говорили как о долговременных, так и о краткосрочных задачах реформирования экономики и государственного устройства.

Предложения звучали как академические, так и наивные. Гавриил Попов предлагал, как срочный временный вариант для наполнения рынков, разрешить старушкам на улицах торговать своим барахлом. Звучали речи о свободе печати, о свободе в искусстве. Бойкие экономисты агитировали за немедленный переход к «шоковой терапии», обещая за 500 дней из нищего социализма перейти к роскошному капитализму.

Руководство страны и оппозиция приходят к выводу о необходимости реформирования отношений между центром и республиками, путем заключения нового союзного договора

Многотысячные манифестации на всю ширину мостовой несли плакаты: «500 дней»! И все говорили и говорили. Как сетовал на Первом съезде «народных» депутатов один из выступающих, бросая камень в сторону партии, и, следовательно, в сторону Горбачева, «У нас что ни съезд, то «переломный», что ни пленум, то «переломный», и все при этом «нерушимо».