«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года

И Горбачев талдычит о едином хозяйственном пространстве, громогласно заявляя, что он не допустит, того, чтобы войти в историю автором развала СССР. И проводит во всем Советском Союзе референдум, чтобы узнать, как относится народ к развалу – народ, естественно, против. А при голосовании в отдельных республиках – тот же народ «за». Составляющие значительную часть населения Прибалтики и Украины русские тоже проголосовали за отделение от этой России. В Луганской и Донецкой областях Украины, где русские составляют большинство, был самый высокий процент голосовавших за независимость Украины.

Я, будучи чистым теоретическим демократом, исповедующим коммунистический идеал самоуправления, полагал, что в приграничных между республиками областях должны быть проведены референдумы особо, чтобы жители этих областей могли выбрать в состав какого государства они хотели бы входить.

Уже проведенные референдумы показали, что дополнительных референдумов не надо было в то время проводить. Независимо от национального состава, все, в том числе и русские, стремились тогда отделиться от этой бестолковой России, но (НО!) не хотели развала Союза! Впрочем, кто и когда в России принимал во внимание мнение народа, если оно не подкреплено дубиной? Кроме народа, есть в каждой стране и правители.

Горбачев, надеется предотвратить полномасштабный развал, заключением нового Союзного договора, дающего Республикам требуемые их руководством широкие полномочия.

А жизнь уже идет своим путем.

Армянские партократы нападают на Азербайджан с целью изменения границ, льется кровь, а Горбачев изумляется:

– Какие могут быть границы в СССР? Это же так, формальность.

В Закавказье, в Прибалтике народ вышел на улицы. Народ поддержал своих экстремистских руководителей: ни народ, ни руководители больше не хотели ждать.

Такого разворота событий испугались даже западные страны. Они не могли предположить, что Россия мирно откажется от выхода к морю. Какая-то французская газета с издевкой писала о том, что представить невозможно, чтобы какая-то приморская провинция Франции (Бретань) решила отделиться от Франции. Правительства Франции и Германии обратились к Прибалтийским руководителям с призывом взвесить последствия их действий. Правительства Франции и Германии опасались этих действий, потому что не видели, не понимали, не могли даже в воображении представить себе, что в Союзе уже нет дееспособного правительства.

Время, когда можно было осуществить доброжелательный мирный развод, с коррекцией границ, со статусом разных языков, определением гражданства, упускалось.

На намерение мирного развода в нашей политике не было даже намека. Руководство решило дубиной продемонстрировать силу: в 1989-м году армия напала на Тбилиси, в 90-м на Баку, в январе 91-го на Вильнюс и Ригу. Но, стесняясь быть недемократичными, именно только продемонстрировать силу дикой, бестолковой дубиной. Не «огнем и мечом», а кулаками в белых грязных перчатках. Более бестолковой политики, чем игра в демократию с применением дубины против народа, придумать невозможно. Не экстремистов, не сепаратистов, не борцов за свободу арестовали, чтобы изолировать их от народа, а силу применили против толпы. И везде потерпели полное моральное поражение, еще более усилив и активизировав движение к отделению от такого «старшего брата». Увидев дубину, не только аборигены Прибалтики захотели перенести забор со своих западных границ на восточные и оказаться, таким образом, в другом сообществе.

Дубину для защиты демократии можно и должно применять по отношению к руководителям, стремящимся собой заменить народ, но нельзя ее применять по отношению к народу.

Допустив такие акции, Горбачев показал, что или он настолько глуп, что дал приказ, за который в демократических странах отдают бывших президентов под суд, или он в правящей хунте не обладал никаким авторитетом и влиянием.

Ничего не добившись, руководство только показало, что с Россией, как выразился латвийский дипломат (какой-то зам), можно общаться, ориентируясь только на два принципа: «Или в морду дать, или сапоги лизать».

И после совершения таких позорных акций Горбачев, все же, еще пытался, не желая стать автором распада, реформировать империю, чтобы ее сохранить (в интересах народа, между прочим), на основе нового «договора». Предсовмина Рыжков выступает с докладом о «Регулируемой рыночной экономике», но экономика не может быть рыночной при отсутствии частной собственности, да и поздно уже.

Ельцин и Хасбулатов шли напролом и организовали выборы уже Президента России. Хасбулатов заявил, что резиденция Ельцина будет в Кремле. После избрания Президентом России в начале июля 1991 года Ельцин влез в Кремль и занял там какое-то помещение. Горбачев решил проглотить эту пилюлю и вскоре ею подавился.

Два президента в одном Кремле не должны были мирно ужиться.