«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года

Нужды не испытывали и весной 98-го года я оказался в состоянии купить старые Жигули. Это был ВАЗ – 21061 шестнадцатилетнего возраста, т.е. 1982-го года выпуска. Своего ушастого, у которого работали только два цилиндра, а два других заливало маслом, продали за полторы тысячи. Рита посмеялась:

– Да ты одного инструмента наложил на полторы тысячи.

Жигули купили за 10000, и опять, уже в который раз я проявил свой финансовый «талант». У меня было 1000 долларов, и я спросил продавца, не возьмет ли он из причитающейся суммы 6000р. долларами. Он согласился, а через несколько месяцев грянул дефолт и, полученные от меня 1000 долларов, превратились (я уж не помню точно) в 30000р примерно. В то время умные люди старались поменять рубли на доллары, а я доллары отдал за рубли. Умные люди, чиновники от мала до велика, знающие больше других, и их знакомые, в том числе журналисты, нажились на дефолте баснословно. Журналистка об этом в газете поделилась, даже не подозревая, что она участвовала в уголовном преступлении.

Насколько я был в свое время обрадован покупкой первого автомобиля и восхищен теми возможностями, которые открылись перед нами с покупкой Горбатого Запорожца, настолько я был рад, что я избавился от Запорожца и пересел на Жигули.

Рите понравилось, что у «Шестерки» большой багажник и работает отопление. Мне, конечно, управление. Машина слушается шофера: нажимаешь на газ, и мотор сразу увеличивает мощность, нажимаешь на педаль тормоза, и, благодаря пневмоусилителю, машина останавливается. Появилось ощущение, что вот теперь у меня в руках машина настоящая.

Прошло уже много лет, как я катаюсь на этих Жигулях, но ни на шестерке, ни на красавце ушастом я столько не наездил и так лихо не ездил, как на Горбатом Жучке. Через какую только грязь, и через какие только ухабы и колдобины он нас с Ритой не провозил, и по городу сновал уверенно, и находил себе местечко, где можно приткнуться.

Вот я говорю: «Я купил, у меня было 1000 долларов», да не я и не у меня – Егор у нас только работал. Пенсии у нас с Ритой были неплохие, у меня еще была доплата как жителю блокадного Ленинграда, и к тому времени неплохая зарплата на базе отдыха. Но Егор крутился с утра до ночи и получал раза в два больше, чем мы с Ритой, так что это «мы» купили, и у «нас» было 1000 долларов. Машинами мы пользовались вместе, но большей частью мы с Ритой для поездок на дачу. Шестерка, на которой можно было ездить и зимой, с прекращением дачного сезона переходила к Егору и возила его на работу, пока ему не дали казенную четверку. Коррозирующий от зимних поездок кузов шестерки подваривали, подкрашивали, подклеивали эпоксидкой – так и катаюсь.

Дефолт нас не коснулся – нам нечего было терять. Цены хоть с ним, хоть без него непрерывно ползли вверх, но и пенсии, и зарплата у Егора как-то росли.

Дети продолжают семейные традиции и катаются на байдарках и на лыжах.

Первомайские дни проводят на самарских речушках: Сок, Кондурча, Боровка, Самарка, а отпуск Егор со Светой, а иногда и с Захаром стали проводить и в многодневных походах.

Зимой на Южном Урале хребет «Таганай», гора «Иремель» (1995). На среднем Урале гора «Денежкин камень» (1996).

Летом в Карелии рр. «Охта» (1998), «Вольга» (1999), «Тангута» (2000). На Алтае по реке «Катунь» сплавились.

Егор не только ходит в походы, но и активное участие принимает в организации Грушинского фестиваля туристской песни, будучи более 10 лет комендантом лагеря, где на поляне фестиваля собирались десятки тысяч участников слета со всего Союза и из зарубежья.

Грушинский фестиваль – интересное явление самодеятельности советского времени. В 67 году группа Куйбышевских туристов в Восточных Саянах увидела тонущих в реке местных мальчишек. Валерий Грушин бросился их спасать, и спас, но сам при этом погиб. В годовщину гибели его друзья решили собраться на природе и попеть песни, которые они под гитару пели с Валерой в походах. Про это узнали друзья друзей, узнали про это туристы из других городов и вечера памяти на поляне у Волги превратились в грандиозные фестивали туристской и вообще бардовской песни. Потребовалось какое-то финансирование (обустройство туалетов, вывоз мусора и т.п.) и организация сообщения города с Грушинской поляной. Для решения этих вопросов ребята подключили комсомол, который записал это в план своих мероприятий. Все знаменитые барды не оставили без внимания этот фестиваль, на котором собирались десятки тысяч туристов. Помню, в 72 году мы приехали в Уфу, чтобы сплавляться по Инзеру, а на вокзале отдельные туристы и группки туристов ждут посадки на поезд, чтобы ехать на Грушинский фестиваль.