Современная финская новелла

Она уселась под березой лицом к дороге. Она ждала и ждала… Кого? Конечно, мать и Самули. А мамы все не было. Она легла на спину и стала рассматривать листья на березе. Между ними проглядывало синее небо. Сейчас на нем не было облаков. Ханна закрыла глаза. Иногда, когда все небо было в тучах, она думала, что вот сейчас бог протянет свой указательный палец и прогонит тучи, чтобы люди могли видеть солнце. Если бог очень большой, то солнце должно помещаться у него на ладони. Когда наступает зима, он просто-напросто отодвигает солнце подальше. А весной протягивает руку к земле, и тогда солнце спускается ближе. А что, если бог когда-нибудь решит дать людям солнце зимой? Тогда снег сразу растает и снова начнется лето! «Нет, — решила Ханна, — бог не ошибается. Солнце выпускает изредка, да и то оно светит хорошенько только летом».

Ханна услышала голоса на дороге и открыла глаза. Мать вела Мийну Синкко, рядом с ней шагал Самули со своим велосипедом. Ханна встала с земли и присела на корточки. Она смотрела на мать, которая была одета в хорошо знакомое платье в голубой цветочек; в этом платье были подложенные плечи, складки на груди и широкий подол. Пояс был узенький и с длинными концами. На ногах матери — красные деревянные башмаки с картонным верхом. Со лба свисали три кудряшки, которые держались на заколках, тех самых, которыми бабушка обычно ковыряла в ушах.

— Скоро пора доить… — мать улыбалась Самули и не сводила с него глаз.

— Давай-ка я поставлю велосипед сюда, к забору.

И вот уже мать стоит во дворе с сумкой в руках и рядом с Самули.

— Пошли в дом, что ли? — спросил Самули и при всех обнял мать за талию.

Ханна оцепенела. Стоявший у хлева дед подошел к крыльцу.

— Ну что… можно поздравить?

— Можно, чего уж, — засмеялся Самули и протянул ему руку.

Больше Ханна не могла себя сдерживать. Она побежала в лес так быстро, как несли ее ноги. В ложбине она бросилась на землю и безутешно разрыдалась.

— Черт… черт… я знаю… они обручились, — бормотала она и даже не пыталась сдержать слезы.

Войдя во двор, мама не спросила, где Ханна. Она даже не взглянула, не сидит ли Ханна под березами, матери не было до нее никакого дела.

И тут до ложбины донесся крик.

— Ханна, где ты? Иди скорей сюда! — звала мать.

Ханна подняла голову. Идти или нет? Лучше все же пойти и показать им, что ей все равно. Они не должны знать, что у нее сердце рвется на части. Конечно же они обручились, иначе зачем матери эти кудряшки на лбу?

Ханна встала и стряхнула приставшие к платью соринки. Она медленно направилась через лощину к дороге, а затем поднялась на гору к дому, нехотя переставляя босые ноги. Мать и Самули сидели на крыльце. Бабушка с дедом устроились на старой скамейке, которую всегда ставили на лето под розовым кустом.

Ханна шла с дерзко поднятой головой. Губы вытянулись в тоненькую ниточку, а тыльной стороной ладони она демонстративно утирала нос.

— Поди-ка сюда, Ханна, — сказала мама и протянула руку.

Ханна остановилась в нескольких шагах от матери.

— Послушай, Ханна, теперь у тебя будет новый папа, вот он — Самули. Видишь, какое дело, мы с ним нынче поженились.

Леденящая ненависть охватила Ханну, и она словно окаменела. Девочка сжала кулаки. Поженились… а она-то думала, что они только помолвлены.

— Ну что же ты, Ханна, иди садись к отцу на колени, — сказал Самули и усмехнулся.

— Никакой ты мне не отец, мой отец погиб на войне!

Ханна взглянула на Самули и сморщилась. Даже волосы у него такие противные, черные.

— Ханна, ну зачем ты так… — в сердцах проговорила мама.

— Делай что хочешь, можешь даже побить меня, но только это не мой отец! — неожиданно закричала Ханна.

— Ладно, как хочешь, зови тогда просто Самули, — примирительно заговорил мужчина. — Скоро мы переедем ко мне в дом, и ты с нами, так что целые дни будете вместе с Лаурой.

— Никуда я не поеду, — отрезала Ханна и бросилась к деду, словно в поисках защиты. — Обещай мне, дед, обещаешь?

Дед усадил Ханну к себе на колени, и она изо всех сил обхватила его за шею. Она отсюда никуда не поедет, нет и нет.

Мать и Самули переглянулись.

— Видать, тебе не по душе мое замужество? — спросила мать тихо.

— Да. Мой отец погиб на войне, и я солдатская сирота, — с вызовом сказала Ханна.

— Дитя не должно думать о том, что прошло, надо жить сегодняшним днем, — вступила в разговор бабушка.

До бабушки ей дела не было, она и раньше-то никогда не обращала внимания на бабушкины слова. Но деда она любила, и раз дед молчал, значит, он думал так же, как и Ханна.

Ханна слезла с дедовых колен и поглядела на дорогу. Ей непременно надо обсудить все это с Лаурой.

— Не сварить ли кофе, я ведь сладкий пирог испекла, — захлопотала бабушка.

— Да зачем же это, пирог-то… — начала мама растроганно и при этом даже не взглянула на Ханну.

— А как же без этого, ведь не каждый день невестка венчается.

Мать и Самули рассмеялись.

— Я не хочу пирога, — тихо сказала Ханна и сорвалась с места. Добежав до дома, где жила Лаура, она начала звать подругу самым громким криком, на который была способна. Наконец Лаура показалась во дворе у куста сирени и помахала рукой.