Современная югославская повесть. 70-е годы

— Если б он еще со мной побыл, я б его выучил говорить слов двадцать пять! — Чоле хохотал во все горло, показывая черно-желтые зубы, и вдруг, на миг окаменев, инстинктивно согнулся, точно над головой у него мелькнул меч, обхватил обеими руками Колоннелло за плечи и грохнулся вместе с ним на землю. Словно прятал его от молнии!

Глаза у Чоле горели, как у ястреба, устремившегося на добычу. В то мгновение, когда он падал вместе с Колоннелло, с которого, как с вешалки, слетела шапка, Боже зло взвизгнул и рухнул набок, в расселину. Ноле успел заметить обгоревшую, разорванную пулей штанину Боже, его подогнувшиеся, скрюченные ноги и боль в глазах, когда он схватился за щиколотку. Машинально он отметил «военную хитрость» Павала — тот катался по земле, а затем увидел его свернутую набок, напряженную голову со стиснутыми веками, прижатую к серому камню, будто у змеи. Тут он ощутил под левой ладонью шею старика, подрагивание кожи, как у испуганного коня, и ему показалось, что он хищник, сжимающий в когтях перепуганного ягненка.

Но все это длилось лишь одно пустое мгновение, мгновение надежды, что все было и прошло, исчезло с ветром. Тут же послышалось зловещее жужжание ос — резкое, свистящее, перекрывающее бурю.

Чоле снова унес горячий порыв. Руки его сжались в кулаки. Он напряженно поднялся на локте, скользнул за камни изумленным взглядом налившихся кровью глаз, оценивая опасность.

Пули яростно свистели, невысоко, срезанные ветром, словно впивались в песок. Если б не буря, они были бы слышнее, и именно это делало их еще подлее и опаснее. Они летели с юга прямо в лоб ветру. Чоле дал короткую очередь вдоль ветра. Он не ждал толку от стрельбы наугад, но ветер донес звуки его выстрелов до настороженного противника. Опуская голову, он приметил за косой каменной грядой на расстоянии полкилометра металлический блеск дул, предательски вспыхивающих на солнце. Оттуда же с запозданием долетел глухой лай тяжелого пулемета — итальянская «бреда». Били и карабины. Могли быть и другие огневые точки, но они пока не проявились. Да, они слишком низко спустились по террасам, почти на расстояние выстрела из главных укреплений, что на подступах к Медовацу. Хорошо, что их не подпустили ближе — тогда их всех, беспечно болтающих, как на прогулке, скосили бы, будто пук травы серпом.

Чоле мигом огляделся. Площадка в горах, небольшие валуны, солнце в глаза. Да из стольких-то стволов и зайца можно стереть в порошок. А за спиной, в десяти метрах, каменная стена и за ней лес — спасение. Все было б просто, не будь с ними Колоннелло. А сейчас надо идти наверняка или по крайней мере почти без риска. Большой куст слева — слабая защита, но лучше, чем ничего. Заползти в его тень, которая скроет их от пулемета, а потом по тени ползти к стене, как раз туда, где она осыпалась, перевалиться через нее между двумя очередями, а там в подлесок, через лес, сперва на север, и только тогда свернуть к Волчьему логу, на восток.

— Павал! Ползи к кусту! Боже! Скорее! — прошептал Чоле и снова выпустил короткую очередь.

— Где вы? — зверьком пискнул Павал, ошарашенно, с какой-то запоздалой горячностью.

— Нога! Я ранен! — захрипел Боже.

— Ползи к кусту! — уже злее прошипел Чоле.

Сам он на спине съехал к полковнику, чтобы защитить его от пуль, и, дернув головой, показал, что не упускает его из виду, потом ткнул легонько в живот и быстро, на локтях, пополз к кусту. Но, оглянувшись, увидел, что старик лежит вниз лицом, закрыв голову дрожащими руками, бессильно скорчившись и постанывая. Сердце его, верно, от страха билось чуть ли не в горле. Чоле положил ему руку на лоб: лихорадка возобновилась, взгляд блуждающий, отсутствующий, глаза остекленели.

Теперь среди них было двое раненых.

Он оглянулся. Павал и Боже уже доползли до куста. Старались отдышаться.

— Перебирайтесь через стенку! Скорей! — крикнул Чоле и стал стрелять отрывисто, короткими очередями, чтобы обеспечить их отход.

— А как? — закричал Павал, перекрывая ветер.

— Помоги! Чего ждешь?

Павал кое-как взвалил Боже себе на плечи, подобрал автоматы и, согнувшись, спотыкаясь, заковылял к камням неуверенно, словно ступал по воде. От чрезмерного напряжения он громко сопел, того гляди, душа вылетит и глаза выскочат. Наконец с громким выдохом, без сожаления перебросил Боже через камни, в подлесок, скинув его с плеч, как мешок с зерном, и сам свалился за гряду, волоча за собой автоматы, осыпающиеся камни и ветки.

— Прикрывай! — крикнул Чоле, увидев, что они в безопасности. — Прикрывай! Слышишь? Скорей!