Современная югославская повесть. 80-е годы

— Да и Доктор, если хочешь. — Туна вовсю пытается сделать волну на мелководье обманчивых успехов их прежней компании. — И он некоторым образом остался в этой своей медицине, о которой мечтал. С человеческим телом возится, а с живым или мертвым — какая разница? Разве не так, если хорошенько подумать? Нет?

— Да как сказать…

— Слушай, Длинный. Должен же кто-то и мертвецов обмывать, причесывать и прихорашивать, чтоб они получше на последней карточке вышли… Нет?

Новак резко встает. От картины, которую чересчур живо с невозмутимостью нарисовал Туна, его пошатывает, к горлу подступает тошнота.

— Пойду позвоню, — с трудом произносит он.

— Что за спешка? — удивляется Туна.

Новак не отвечает. Он направляется к телефону-автомату. Хоть какой-то прок от этого чудовища, думает он про Туну.

Как ни странно, Таня отвечает сразу.

— Простите. — Новаку знаком этот ее официальный тон. — Вам придется секундочку подождать. Я разговариваю по другому телефону.

— Хорошо, — говорит Новак. — Только…

Он не успевает сказать, чтобы она поторопилась, потому что он звонит из телефона-автомата. Он слышит, как она заказывает для директора Боровца билет на самолет в Белград.

— Не Боровац, — слышит он, как Таня поправляет служащую из конторы на Зриневце. — Боровец. Бранко Боровец… Разумеется, до двенадцати мы выкупим билет. Большое спасибо! Вы были очень любезны. До свидания.

— Безупречно, ей-богу! Ни малейшей дрожи, паузы, ни единого сбоя… — замечает Новак вслух, прикрыв трубку рукой. — Способная девочка!

— Пожалуйста, говорите. — Она обращается к нему.

— Это я. Новак.

— Знаю, товарищ Новак. Пока я не забыла: звонила ваша супруга. Я сказала, что вы ушли по делу. Она волновалась из-за машины.

— Из-за машины?!

— Она сказала, что не помнит случая, чтоб вы отправились на работу без машины, и потому, увидев машину у дома, позвонила.

— Ах, да. Она знает, что я без машины как без рук!

— Еще она сказала, что в магазин вам идти не надо. Из списка купите только лекарства, об остальном она позаботится сама. Из-за машины.

— Что из-за машины?! — раздраженно спрашивает Новак.

— Поняла, что вы без машины, и пожалела супруга, пусть не толкается с сумками по автобусам! Полагаю, так.

— Ну, хорошо, хорошо. — Новак в благодарность ненадолго обращает мысли к всемогущей и всезнающей Еве в бигуди, которая проявляет о нем такую заботу, что в один прекрасный день он и в туалет сходить без нее не сможет! — Спасибо, Таня. Я, это… звоню вам насчет судебной медицины.

Последнюю фразу Новак произносит гораздо тише и, главное, осторожно. И ждет ответа.

— Таня, вы меня слышите?

— Слышу.

— Я уж подумал, что-нибудь с телефоном.

— Нет, а… Сейчас, кажется, что-то гудит… — Таня волнуется. — Вы звоните из автомата?

— Да. Буду говорить быстро. Вы спрашивали, нет ли у меня знакомых в этой области.

— И?

— И есть. Я сейчас об этом узнал. Один мой…

Автомат прерывает разговор. Новак уверен, что Таня его не слышит, тем не менее продолжает говорить в трубку:

— Мой старый френд Доктор все оформит лучшим образом. Он тот человек, который мертвецов латает, обмывает, стрижет им ногти и ковыряет в ушах… Я договорюсь с Доктором, чтоб твоим дорогим покойником он занялся особо. За гемиштик Доктор разгладит ему морщины, сделает массаж лица, а если надо, и румянец наложит. Чтобы покойник стал покрасивей и тебе понравился! А я, старый дурак, тебе верю. Верил, вправду верил, что ты не такая, как другие. Ни черта! Блеешь, как и все овцы в загоне, млеешь от восторга перед звездами. И пусть у тебя останется теперь эта звездная пыль! Звезда среди покойников…

Наконец он вешает холодную равнодушную трубку, затем снимает ее снова и набирает тот же номер. Прежде чем раздается ответ, произносит:

— Ох, овечка моя, пора, видно, тебя постричь!

К столу Туны Барича Новак возвращается не сразу. Колеблется. Хотя Туна теперь и самого черта не заметил бы, думает Новак, рядом с ним броская, накрашенная, привлекающая всеобщее внимание Нина. Нет, он не может сейчас к ним подойти. Сейчас ему не до такого общения. Надо испариться.

Новак направляется по проходу справа в надежде попасть на площадь незамеченным. Уже выйдя за ограждение «Градской кафаны» и ступив на тротуар в уверенности, что побег удался, слышит голос Туны, он настиг его подобно брошенному лассо.

— Длинный, Длинный! Куда это ты направился, черт побери?

Новак оборачивается и останавливается.

— Сбегаю за газетами. И вернусь.

— Подожди! — орет Туна и идет за ним.

— Да что с тобой, Длинный? — с упреком спрашивает Туна, когда они уже сидят в его машине. — Тебя и впрямь только на свалку! Я тебе тут такую кошечку устраиваю, а ты подло смываешься…

— Я не смывался, Туна. Я подумал, вам лучше без меня. Зачем обременять вас своими заботами?

— И на когда ты договорился с этой своей секретаршей?

— На час.

— А сейчас, — Туна показывает на часы на приборной панели автомобиля, — без пяти двенадцать.

— Я думал, пока поймаю такси, пока найду Доктора… А вдруг я его не узнаю?

— Этого я не боюсь. Главное найти. Он в пивной будто прописался. Пивко попивает, нервы усмиряет. Ты ж его знаешь.