Современная нидерландская новелла

Вокруг стало совсем пустынно и дико. Мы заимствовали у моря его защитную окраску. Тени превратились в фантастических животных. Позади нас лежала дюна, точно лев, дракон, вонзивший когти в подернутое серым пеплом тело моря.

Чтобы не обходить далеко, мы как раз напротив дорожки, ведущей через дюны, поднырнули под колючую проволоку, которая окружала территорию кемпинга. К тому же никто из нас, видно, не хотел идти мимо зеленого фургона, стоящего у ворот.

Морда зацепился рубашкой за проволоку и застрял.

— Подожди, — сказал Бушмен и добавил: — Готово.

Морда рванулся вперед и разодрал рубашку от ворота до подола. В прорехе виднелась белая кожа. Он не любил загорать и в кемпинге или на пляже обычно лежал не раздеваясь и дремал. Иногда он играл с нами в футбол, разгоняя всех по полю безумными криками и бестолковой суетой. Короче говоря, он не умел играть в футбол, он не умел ничего. В каждом классе он сидел по нескольку раз. Мы терпели его только из-за припадочности, которая временами была нам очень кстати.

Бушмен ухмыльнулся в нашу сторону. Морда не заподозрил злого умысла, не заметил быстрого движения его пальцев.

— Черт возьми, — сказал он, ощупывая рукой спину.

Возле палатки руководитель группы и один из ребят, по имени Эрте, устроили соревнования. Остальные смотрели и курили.

Между руководителем и Эрте — оба они сидели на земле — находилась ножка от старого стула, скорей всего подобранная на свалке за фермой. Упершись друг в друга подошвами, они крепко держались обеими руками за слегка изогнутую ножку. Потом стали тянуть ее каждый к себе, сначала осторожно, затем все сильней. Эрте — рывками. При этом они смотрели друг другу в глаза, стараясь угадать намерения соперника.

Эрте стиснул зубы. Лицо руководителя группы сохраняло невозмутимость. В конце концов ножка сломалась с сухим треском, похожим на щелчок патрона в дюнах.

Мы подсели к зрителям и приняли самый невинный вид. Но не слишком удачно.

— Что это вы отмочили? — заинтересовался Кобель.

— Мы гуляли, — громко, чтобы все слышали, сказал Бушмен, — и нашли гнездо вот с такими яйцами, совершенно зелеными. — Его руки изобразили нечто величиной с кокосовый орех. Руководитель недоверчиво поморщился.

— Таких не бывает, — сказал Кобель, который сам врал как по писаному, глядя на тебя невинными серо-голубыми глазами.

— Мы тоже видели, — сказал я, — Рябой и я.

По тому, как мы говорили, Кобель почувствовал неладное — на это у него ума хватало, — и, когда через некоторое время мы выбрались на луг за палатками, сшибая по пути головки цветов, он поспешил за нами.

Мы потолковали с ним.

— Динамит, — сказал Рябой. — Такие круглые зеленоватые палочки. Одну мы взорвали сегодня днем. Вот это был взрыв — камни взлетели на несколько метров в высоту.

— Я ничего не слышал, — сказал Кобель.

— Это было далеко отсюда, в Звине, — сказал я.

Желание заполучить таинственную взрывчатку сломило его нерешительность.

— Возьмите меня с собой, а?

— Только молчок, — шепотом сказал Рябой. — Или ты идешь сейчас вместе с нами, или ты ничего не получишь.

Дурак, подумал я. Все испортил. Кобель достаточно хитер, чтобы заподозрить подвох. Он не пойдет.

— О’кей, — ответил он деловито, — только, чур, честно делить.

— О’кей, — сказал я.

— О’кей, — сказал Рябой, исчез в палатке и через некоторое время торопливо вернулся обратно, пряча что-то под рубашкой.

Нас позвал руководитель. Все собирались на вечернюю прогулку вдоль берега, в сторону Груде, где у знакомых руководителя был небольшой домик. Там можно было получить прохладительные напитки. По воскресеньям нам запрещалось покупать пиво, лимонад и вообще что бы то ни было. Руководитель группы придерживался этого правила неукоснительно. Однако Бушмен вытащил из своего вещмешка зеленую бутылку с красной надписью на этикетке и сунул ее под рубашку. Мы все скинулись на нее, чтобы распить вместе в дюнах — если удастся, в компании девчонок. Опасное, запретное зелье, пахнущее сивухой и не имеющее цвета.

Мы медленно брели по песку, впереди — руководитель группы в шортах до колен. Его голые, поросшие черными волосами икры вздрагивали при каждом шаге.

Он был холост, работал маляром и все свое свободное время отдавал молодежному движению в нашей деревушке. По-моему, он не был таким уж набожным христианином, как думали взрослые. Однажды он рассказал нам, что ел человечье мясо в концентрационном лагере.

«Конечно, отведал женского мясца», — заметил отец, когда я рассказал ему об этом. Я уже тогда примерно понимал, что имел в виду отец. Но руководитель нам нравился — хотя бы тем, что иногда ругался. «И все-таки лучше бы он помалкивал насчет войны», — добавил мой отец.

Руководитель группы показал на огненное зарево в небе.

— Поэтому на Востоке наши края называют страной заката.

Страна заката, подумал я.

Бушмен, размахивая руками и спотыкаясь, взбежал на вершину дюны. Мы устремились за ним, далеко опередив руководителя.