Современная венгерская пьеса

Г и з и (отходя от двери). Боже мой, зачем я это делаю. (Священнику.) Одно расстройство: сегодня — сборщики смолы, завтра — сборщики смолы. И так проходит вся жизнь. (Вздох.) Разве грешно, ваше преосвященство, желать большего?

С в я щ е н н и к. Не знаю, что и ответить, дитя мое… Но в твоих словах есть доля истины.

Г и з и (Тооту). Любит ли господин майор печеные яблоки?

Т о о т. А вам зачем?

Г и з и. Я придумала совершенно потрясающий способ печь яблоки. У моей постели стоит маленькая жаровня, и на ней все время пекутся яблоки. Мои клиенты прямо-таки с ума сходят, отведав их.

А г и к а (не без ехидства). И яблоки у вас не подгорают?

Г и з и. Ничего подобного. Во время работы я их переворачиваю…

М а р и ш к а. Благодарим покорно.

Т о о т. Говорить о печеных яблоках несколько преждевременно. Господин майор еще слишком слаб.

Г и з и. Разве я не понимаю? Я прошу иметь в виду — на будущее. Когда господин майор окрепнет… Я готова отдать ему все, что у меня есть.

Т о о т. Очень мило с вашей стороны.

Г и з и. До свидания. Слава Иисусу, святой отец. (Уходит.)

М а р и ш к а. До свидания!

А г и к а (вслед Гизи). Мы сами тоже можем испечь ему яблоки!

С в я щ е н н и к. В этих делах ты еще не смыслишь, доченька. (Тооту, замерив надвинутую на глаза каску.) Что ты сделал со своей каской, сын мой?

Т о о т (тоскливо). Так он хочет… Не знаю, чем ему не угодил.

С в я щ е н н и к. Почему ты так думаешь?

А г и к а. Ах, папа, какой вы все-таки… Ведь господин майор едва на ногах держится…

М а р и ш к а. Мы раздевали его втроем. Он проспал с утра до вечера.

А г и к а. И какие сны ему снятся. Кричит, вскидывается…

Т о о т. Что бы я ни делал, все ему не нравится.

С в я щ е н н и к. Ты думаешь только о себе, сын мой. Сейчас он отдохнул, и все будет хорошо. Надень каску как следует. Бог вам в помощь. (Уходит.)

В с е (хором). Славься, Иисус Христос!

С в я щ е н н и к  еще в дверях, мы видим его спину, когда на веранду в нижнем белье или в пижаме быстро выходит майор.

М а й о р (встревоженно). Кто это был?

М а р и ш к а. Наш священник господин Томайи.

М а й о р. Вы его знаете?

М а р и ш к а. Еще бы!

М а й о р. Никому нельзя верить. Мой пистолет всегда у меня под подушкой. Если он снова появится, прошу, Маришка, сразу стреляйте.

М а р и ш к а (испуганно). Конечно, как же иначе, уважаемый господин майор.

Майор долгим взглядом смотрит на Тоота, пока, смекнув в чем дело, тот не надвигает каску себе на глаза. М а й о р  уходит в свою комнату.

(Глядя вслед майору.) Бедный, бедный господин майор.

А г и к а (восхищенно). Сколько он перестрадал!

М а р и ш к а. Кто знает, что ему приснилось!

Т о о т (подавленно). Ты заметила, как он смотрел на меня?

М а р и ш к а. Не придирайся к нему, Лайош.

Т о о т (опускается в кресло-качалку). Он мной недоволен, это видно по всему.

М а р и ш к а. Не терзай себя. (Подходит к мужу, гладит по голове.) Он отдохнет, успокоится, и настанет день, когда утром, открыв дверь, он скажет: «Здравствуйте, милый Тоот». Вот увидишь.

Все молчат. Пауза. Открывается дверь, появляется  м а й о р  в сверкающих сапогах, в полной форме.

М а й о р (широко улыбаясь Тооту, протягивает ему обе руки). Здравствуйте, милый Тоот. (Довольный, потирает ладони.) Я отлично поспал.

Тоот встает.

О да, я отлично выспался! Будто меня подменили…

М а р и ш к а. Ты слышишь, милый Лайош?

Тоот, не веря своим ушам и глазам, недоверчиво улыбается.

М а й о р. Этот сосновый аромат! Вы, разумеется, не понимаете, что он для меня значит.

Тооты переглядываются.

Второй сюрприз — тишина! Ни звука, ни шороха!

Тооты счастливо улыбаются.

А г и к а. Как черный бархат… Это один наш жилец так выразился.

М а й о р. Да… Что-то в этом роде. Послушайте, Тооты. После девяти месяцев на передовой в постоянном грохоте и грязи вы не можете себе представить, как я счастлив, что принял ваше приглашение.

М а р и ш к а. А мы как счастливы. У нашего сына такой добрый командир! (Вздохнув.) О Дюла, сынок мой!

М а й о р. Не беспокойтесь за него. Он проводил меня на станцию. Мы вымылись в бане, выпили пива. Я приказал ему возвратиться в часть до темноты, пока нет партизан… не беспокойтесь. Ваш Дюла в безопасности. Спокойной ночи. (Уходит.)