Современная венгерская пьеса

М а й о р (продолжая работу). Значит, все-таки вы считаете, что вырезать коробки унизительно… В душе, наверное, вы смеетесь надо мной. Хорошенькая история!

Т о о т. Как раз наоборот, ваше высокоблагородие, ваше положение совсем другое: майор может делать все, что ему заблагорассудится, и никому не придет в голову смеяться над вашим высокоблагородием…

М а й о р (вскочив). Повторите, что вы сказали! Я требую!

Т о о т (опешив). Я только сказал, что ваше высокоблагородие…

М а й о р (кричит). Слышали? Да как вы смеете! Да знаете, с кем вы разговариваете? Да я вас…

Т о о т (заикаясь). Я… я… Что я сказал?

М а й о р. Хотите еще, чтобы я повторил? Да за такое, господин Тоот, на фронте расстреливают. Да, расстреливают. (Уходит к себе. По дороге отдает честь манекену.)

М а р и ш к а. Боже, что ты сказал ему, Лайош?

Т о о т (совершенно убитый). Ты же слышала, Маришка. Ты же все время была здесь.

М а р и ш к а. Да, я была здесь. Но, может быть, я не слышала? Думаю, тебе следует пойти к нему объясниться.

Т о о т. Мне? Пойди сама, если хочешь.

М а р и ш к а. Нет, я боюсь…

А г и к а. Я думаю, лучше пойти маме.

Тоот и Агика подталкивают к двери  М а р и ш к у, она робко стучится и входит. Тоот и Агика — в напряженном ожидании. Наконец дверь открывается, из комнаты майора выходит  М а р и ш к а.

М а р и ш к а (дрожащим голосом). Он говорит, что ты назвал его сковородой.

Т о о т. Сковородой?

М а р и ш к а. Сковородой. (Закрывает глаза руками.)

Т о о т. Это недоразумение. Я сказал: ваше высокоблагородие.

М а р и ш к а. Конечно, ты всегда знаешь что говорить, мой милый Лайош.

А г и к а. Я не знаю, что сказал папа, но давно заметила, когда он нервничает, он начинает заговариваться.

Т о о т (зло). Заговариваться?

А г и к а. Однажды ты сказал: «Господи Иисусе», а священнику показалось, что ты сказал ему: «Не суйся». Помнишь?

М а р и ш к а. Я тоже припоминаю что-то в этом роде.

Т о о т. Этого не может быть. Когда я работал на станции — еще туда-сюда… а когда перешел в пожарное депо, я слежу за речью.

М а р и ш к а. Сейчас не время спорить. Лайош, умоляю тебя, подумай о Дюле. У нас один сын. Чтобы дать ему образование, я работала уборщицей. Вспомни, как после работы ты ходил на станцию, чтобы подработать несколько крон, таскал тяжести. И вот сейчас, из-за пустяка…

Тоот тяжело вздыхает.

А г и к а. Скоро наступят холода… русская зима… пурга… бураны… (Поднимает отца с кресла и толкает его к двери комнаты майора.) Со снегом придут партизаны. За поясом — нож, в зубах — нож.

Тоот, подталкиваемый сзади Агикой и Маришкой, идет к дверям.

А г и к а. Папочка, тебе даже не надо просить прощения. Всего-навсего объяснить, что произошло недоразумение.

Тоот скрывается за дверью комнаты майора.

Мамочка, можно мне сказать?

М а р и ш к а. Что, доченька?

А г и к а. Я слышала, что папочка пришептывал.

М а р и ш к а. Что же?

А г и к а. Ни ваше высокоблагородие, ни сковородие, а совсем другое: «Чтоб ты сдох семь раз по восемь».

М а р и ш к а. Что? Что?

А г и к а. «Чтоб ты сдох» я еще понимаю, но «семь раз по восемь»… Скажи, есть такое выражение? Это звучит как проклятие.

М а р и ш к а. Что ты выдумываешь? Ты в гроб нас вгонишь.

А г и к а. Это что-нибудь плохое?

М а р и ш к а (закрыв голову руками). Забудь, забудь, забудь… (Смотрит на дверь.) Идут.

На пороге с победоносным видом появляется  м а й о р. Он весел, бодр и дружески похлопывает по плечу поникшего  Т о о т а.

М а й о р. В чем дело, Маришка? Почему вы так грустны? Из-за этого пустяка? Что вы стоите? Или что-нибудь еще случилось?

М а р и ш к а. Ничего не случилось, уважаемый господин майор.

М а й о р. Тогда приступим к делу. Не будем терять времени. Вы с нами, милейший господин Тоот, или нет?

Т о о т. Если дадите мне место, буду рад…

М а й о р (входя в раж). Конечно! Сейчас все устроим! Если разрешите, резать картон буду я. Маришка, вы садитесь туда. Агика — сюда. Господин Тоот — на мое место, если не возражаете, конечно.

Т о о т. Нет, нет. (Садится.)

М а й о р. Картонорезкой управлять буду я. Вот так. Начали.