Современная жрица Изиды

Поймите мой дорогой В. С. мн необходимо для моего плана исчезнуть безъ слда, на нкоторое время. Тогда будетъ реакція и въ мою пользу. Я хотла хать въ Китай если махатма позволитъ да денегъ нту. Если узнаютъ гд я, то все пропало. Вотъ помогите совтомъ. Хозяинъ веллъ такъ и такъ въ общемъ план, а мн предоставилъ дэтали и комбинаціи — какъ и всегда на мой страхъ и голову. Провалюсь — тмъ хуже для меня. Ну а вотъ въ Россіи, вы можете помочь. Сказать что вслдствіе конспираціи о которыхъ вамъ Могини раскажетъ и здоровья я была вынуждена оставить на годъ или полтора дятельную работу. Что и правда: силъ моихъ нту. А теперь я кончу II часть Дебрей и будетъ лучше. Но программа моя, если вы одобрите, такая: пусть люди слышатъ о насъ какъ можно боле таинственнаго, но и неопредленнаго. Пусть теперь мы теософы будемъ окружены такой таинственностью что самъ чортъ ничего черезъ очки даже не увидитъ. А для этого намъ нужно писать, писать и писать. Ну досвиданья. Могини все разскажетъ. Ваша на вкъ Е. Блаватская“.

Могини разсказалъ очень мало, и изъ его словъ нельзя было разобрать, что же именно происходитъ. Ясно было одно: теософы, во глав съ „madame“, всполошились не на шутку — не даромъ махатма Кутъ-Хумъ писалъ мн, что „la situation est furieusement s'erieuse“. Могини пробылъ три дня, прочелъ три лекціи парижскимъ теософамъ и ухалъ въ Лондонъ давать свои показанія „Обществу для психическихъ изслдованій“.

По его отъзд я получилъ отъ Блаватской слдующее письмо, уже изъ Англіи:

„9, Victoria Rood. Kensington.

Дорогой В. С. Вотъ мой новый адресъ — на дв недли, не боле. Меня усылаютъ въ Египетъ а затмъ на Цейлонъ поближе домой, но не домой. Будетъ какъ хозяинъ веллъ — не возвращаться въ Мадрасъ пока Олкоттъ не устроитъ, а оставаться въ Европ тоже невозможно. Думали, думали, ничего не придумали. Нтъ у насъ денегъ разъзжать и жить каждый врознь. Теперь со мною дутъ до Цейлона теософы (M-r и M-rs Cooper Oakley, отправляющіеся въ Мадрасъ) а одной мн хать безъ никого немыслимо.

Ревматизмъ снова гуляетъ по плечу и немного повсюду. Хватитъ еще какъ въ Ельберфельд — тогда прощайте — на сердце бросится.

Ну какъ же мы съ вами увидимся? Мн невозможно хать въ Парижъ когда я насилу хожу! Господи, какъ бы я желала съ вами повидаться еще разъ. Неужели же вамъ нельзя пріхать хоть дня на два? Я знаю что намъ должно повидаться; но что же я буду длать когда судьба не дозволяетъ? Будь я немного здорове, я бы пріхала. Я ужасно сожалю теперь что прохала не на Парижъ. Но я была не одна, а бросить M-rs Holloway было не возможно, когда она пріхала со мною въ Эльберфельдъ и только для меня. Напишите, посовтуйте, родимый. Это ужасно если я васъ не увижу до отъзда! Въ Индіи идетъ страшная сумятица. Война съ миссіонерами не на животъ, а на смерть. Или они или мы. 220 студентовъ du Coll'e;ge chr'etien все индусы отказались слушать курсы и оставили Коллегію посл этого пакостнаго заговора миссіонеровъ и напечатанныхъ ими якобы моихъ писемъ и записочекъ къ Куломбамъ, и перешли гуртомъ къ намъ.

Que c'est un faux, est tout a fait evident. Писать такія глупости какія тамъ написаны можетъ только особа совершенно незнакомая съ Индіей — какъ эта Coulomb, напр.: я пишу о приготовляемыхъ мною фокусахъ для бенефиса „махараджи Лахорскаго“ когда такого созданія и нтъ въ Индіи какъ Лахорскій махараджа или раджа!! [20] и т. д. и т. д. Подлогъ уже открытъ въ двухъ или трехъ письмахъ, но скандалъ ужасный. Можете себ представить какъ они боятся и ненавидятъ меня, когда за недлю до появленія въ печати этихъ подложныхъ писемъ, въ Калькут въ день выборовъ муниципалитета появились на всхъ углахъ улицъ — буквально тысячами — наклеенныя афиши со словами „Паденіе m-me Блаватской!!“ Ну штука и должно быть я въ самомъ дл опасный для нихъ человкъ. Это все шотландскіе кальвинисты миссіонеры, самая подлая, низкая секта, настоящіе іезуиты minus ума и хитрости послднихъ. Но я еще не упала и докажу имъ это дастъ Богъ. Это „паденіе“ будетъ еще торжествомъ коли не помру.

Отвчайте милый человкъ. Скажите кончили ли Изиду французскую II часть? Пришлите коли она вамъ не нужна. Новикова очень желаетъ познакомиться съ вами. Ахъ кабы вы пріхали! ваша до гроба Е. Блаватская“.

Прошло нсколько времени. Отъ Блаватской ни слова. Наконецъ я написалъ ей, спрашивая что съ нею.

Получилъ въ отвтъ: