Современная жрица Изиды

Затмъ она отъ Баваджи перешла къ Лондонскому Психическому Обществу и снова стала убждать меня относительно «хозяина». Баваджи стоялъ, какъ истуканъ — въ нашемъ разговор онъ не могъ принимать участія, потому что не зналъ ни одного слова по-русски.

— Однако такая недоврчивость къ свидтельству даже своихъ глазъ, такое упорное невріе, какое у васъ, — просто непростительно. Это, наконецъ, гршно! — воскликнула Елена Петровна.

Я въ это время ходилъ по комнат и не спускалъ глазъ съ Баваджи. Я видлъ, что онъ, какъ-то подергиваясь всмъ тломъ, таращитъ глаза, а рука его, вооруженная большимъ карандашомъ, тщательно выводитъ на лист бумаги какія-то буквы.

— Посмотрите… что такое съ нимъ длается! — крикнула Блаватская.

— Ничего особеннаго, — отвтилъ я, — онъ пишетъ по-русски!

Я видлъ, какъ все лицо ея побагровло. Она закопошилась въ кресл съ очевиднымъ желаніемъ подняться и взять у него бумагу. Но она, распухшая, съ почти недвигавшимися ногами, не могла скоро этого сдлать. Я подбжалъ, схватилъ листъ и увидлъ красиво нарисованную русскую фразу.

Баваджи долженъ былъ написать на неизвстномъ ему русскомъ язык: «Блаженны врующіе, какъ сказалъ Великій Адептъ». Онъ хорошо выучилъ свой урокъ, онъ запомнилъ правильно форму всхъ буквъ, но… пропустилъ дв въ слов «врующіе», пропустилъ и ю.

— Блаженны врущіе! — громко прочелъ я, не удерживаясь отъ разобравшаго меня хохота. — Лучше этого быть ничего не можетъ! О, Баваджи! надо было лучше подготовиться къ экзамену!

Крохотный индусъ закрылъ лицо руками, бросился изъ комнаты, и я разслышалъ вдали его истерическія рыданія.

Блаватская сидла съ искаженнымъ лицомъ.

— Такъ вы думаете, что это я подучила его? — наконецъ крикнула она, — вы считаете меня способной на такую вопіющую глупость!.. Это надъ нимъ, бднымъ, «скорлупы» спиритическія забавляются… а мн вотъ такая непріятность!.. Богъ мой, такъ неужели бы я, еслибъ захотла обмануть васъ, не могла придумать чего-нибудь поумне! вдь это ужь черезчуръ глупо!..

* * *

Показаніе m-me де-Морсье.

Lorsque Bavadj'ee passa `a Paris au mois de Septembre il me dit ceci `a peu pr`es: «A vous on peut tout dire, je puis bien vous raconter que m-me Blavatsky, sachant qu'elle ne pouvait gagner m-r Solovioff que par l'occultisme, lui promettait toujours de lui enseigner de nouveaux myst`eres `a Wurtzbourg et m^eme elle venait me demander `a moi: „Mais que puis-je lui dire encore? Bavadj'ee, sauvez-moi, trouvez quelque chose-etc-je ne sais plus qu'inventer…“

E. de Morsier[71].

* * *

Съ этого неудавшагося феномена дло пошло быстре, и я видлъ, что скоро буду въ состояніи послать мистеру Майерсу и всмъ заинтересованнымъ лицамъ весьма интересныя добавленія къ отчету Психическаго Общества.

XIX

Русское писаніе Баваджи, съ его «блаженны врущіе», сразу подвинуло мои дла. Блаватская все еще сильно страдала; но уже могла кое-какъ пройтись по комнатамъ. Работала она, несмотря на болзнь свою, въ четыре руки: доканчивала статьи для «Русскаго Встника», писала фантастическіе разсказы, переводила, ужь не помню что, для своего «Theosophist'а», готовилась къ начатію «Тайнаго ученія»[72]. Въ скоромъ времени долженъ былъ пріхать къ ней изъ Англіи Синнеттъ, которому она намревалась диктовать новую правду «о своей жизни».

Покуда же, въ полномъ одиночеств, она тосковала и никакъ не могла обойтись безъ меня. Я долженъ былъ, во что бы ни стало, воспользоваться этимъ временемъ, а то появятся ея «нерусскіе» друзья — и она ускользнетъ отъ меня.

Она ежедневно, когда я приходилъ къ ней, старалась сдлать мн что-нибудь пріятное, то-есть произвести какой-нибудь маленькій «феноменчикъ»; но ей никакъ этого не удавалось. Такъ, однажды, раздался ея знаменитый «серебряный колокольчикъ» — и вдругъ возл нея что-то упало на полъ. Я поспшилъ, поднялъ, — и у меня въ рук оказалась какая-то хорошенькая, тонкой работы и странной формы, маленькая серебряная штучка. Елена Петровна измнилась въ лиц и выхватила у меня эту штучку. Я многозначительно крякнулъ, улыбнулся и заговорилъ о постороннемъ.

Въ другой разъ я сказалъ ей, что желалъ бы имть настоящую розовую эссенцію, приготовляемую въ Индіи.

— Очень жаль, у меня такой нтъ, отвтила она, — вообще сильно пахучихъ веществъ я не люблю и не держу; но не ручаюсь, что вы не получите изъ Индіи розовую эссенцію, ту самую, о которой говорите, — и даже весьма скоро.

Слдя за ней съ этой минуты, я отлично видлъ, какъ она отворила одинъ изъ ящиковъ своего стола и вынула оттуда что-то. Потомъ, черезъ полчаса времени, она, походивъ около меня, очень ловко и осторожно опустила мн въ карманъ какой-то маленькій предметъ. Еслибы я не наблюдалъ каждаго ея движенія и не понималъ, зачмъ именно она кругомъ меня ходитъ, я, вроятно, ничего бы и не замтилъ.

Но я тотчасъ же вынулъ изъ кармана маленькій плоскій пузырекъ, откупорилъ его, понюхалъ и сказалъ:

— Это не розовая эссенція, Елена Петровна, а померанцевое масло — вашъ «хозяинъ» ошибся.

— Ахъ, чортъ возьми! — не удержавшись воскликнула она.