Современная жрица Изиды

Наконецъ дождь ея писемъ прекратился, и я уже начиналъ думать, что она обидлась и замолчала навсегда. Я былъ несказанно радъ этому, такъ какъ именно тогда, въ Петербург, мн пришлось, отъ нсколькихъ лицъ, главное же отъ г-жи Y. и ея семьи (почтенная г-жа Y. была въ это время съ Еленой Петровной въ размолвк), — получить самыя неожиданныя свднія. Свднія эти были весьма важны для характеристики «создательницы теософическаго общества» и для сопоставленія съ ея собственными показаніями, изустно и печатно, посредствомъ Синнетта и К®, распространяемыми ею.

Передо мною возсталъ, какъ оказалось, хорошо извстный весьма многимъ въ Россіи образъ искательницы приключеній, прошедшей черезъ все, черезъ что можетъ только пройти женщина. Вс ея поразительныя приключенья могли бы забыться. Но вдь вотъ она становится во глав религіознаго движенія и объявляетъ себя даже не кающейся Магдалиной, а «чистой, непорочной весталкой». Въ виду такихъ заявленій, придуманныхъ ради привлеченія и увлеченія доврчивыхъ людей, — обстоятельства мнялись…

Вдругъ получаю отъ 9 декабря (по новому стилю) изъ Вюрцбурга французское письмо, написанное совершенно незнакомымъ мн почеркомъ. Гляжу на подпись: «Agr'eez, Monsieur, je vous en prie l'expression de mes sentiments distingu'es. C. Wachtmeister». Вспоминаю, что Блаватская говорила мн какъ-то вскользь о какой-то датчанк, графин Вахтмейстеръ. Читаю и удивляюсь: эта незнакомая мн дама, соболзнуя моему нездоровью, происходящему отъ неправильнаго кровообращенія, о чемъ она слышала отъ госпожи Блаватской, желаетъ меня вылчить.

«Pour vous donner de la confiance en moi, — пишетъ она, — je dois vous dire que j'ai la manie de gu'erir les gens et que pendant cet 'et'e j'ai soign'e 250 malades…» [73].

Затмъ эта добрая дама входила во вс подробности и рекомендовала мн, находящемуся въ Петербург, тотчасъ же пріобрсти таинственныя капли, продающіяся только въ Лондон, и употреблять ихъ такимъ-то и такимъ-то образомъ, а черезъ недлю написать ей о результат. «Et alors nous verrons» [74]-говорила она.

Но дло, само собою разумется, было не въ капляхъ, а въ слдующей приписк:

«…Madame esp`ere bient^ot recevoir de vos nouvelles et que vous repondrez `a ses lettres; si vous voudriez lui procurer un moment de plaisir vous lui enverrez de vieux timbres poste dont elle fait collection pour sa tante, c'est la quantit'e non la qualit'e qui a sa valeur `a ses yeux…» [75].

Вотъ къ какой маленькой хитрости прибгла Елена Петровна. Она подвигла свою новую пріятельницу написать мн это письмо, разсчитывая, что незнакомой мн дам, которая желаетъ вылчить меня отъ болзней, я ужь непремнно отвчу. Но это было шито до того блыми нитками, что я совершилъ огромную невжливость и оставилъ любезное посланіе гр. Вахтмейстеръ безъ отвта. Мн не пришлось раскаяваться въ своей невжливости, такъ какъ дальнйшія свднія объ этой дам оправдываютъ мой образъ дйствій.

Прошло еще около двухъ мсяцевъ. Я за это время пополнилъ мой багажъ достоврными свдніями о Блаватской и сообщилъ о результат моихъ разслдованій мистеру Майерсу и Шарлю Ришэ. Затмъ я вернулся въ Парижъ, гд засталъ m-me де-Морсье совсмъ больную и разстроенную скандальнымъ дломъ Могини.

Теперь она была достаточно подготовлена, и я разсказалъ ей все о моемъ пребываніи въ Вюрцбург и о свдніяхъ, полученныхъ мною въ Петербург.

— Это лишь подтверждаетъ то, что мн, къ несчастію, уже самой извстно, — сказала она и, въ свою очередь, сообщила мн парижскія новости и показала письма къ ней Блаватской, въ которыхъ наша «madame» не стснялась и выказала себя съ самой отталкивающей стороны.

Черезъ нсколько дней я, къ величайшему моему изумленію, получилъ отъ Блаватской новое посланіе на многихъ страницахъ. Она, какъ ни въ чемъ не бывало, разсказывала мн по-своему, отвратительно и цинично, инцидентъ Могини. Но теперь милый «чела» былъ у нея уже не негодяемъ, а невинной жертвой ужасной двицы, которая хотла обольстить его. Затмъ она, тоже по-своему, передавала мн содержаніе отчета Годжсона[76], только-что опубликованнаго Лондонскимъ Обществомъ для психическихъ изслдованій, и, конечно, находила, что этотъ отчетъ ничего не стоитъ и что Годжсонъ ничего не доказалъ…

Она ни слова не говорила о письм ко мн гр. Вахтмейстеръ, оставшемся безъ отвта; но писала объ этой дам слдующее:

«Вотъ графиня Вахтмейстеръ, и она видала „хозяина“ и не разъ, въ эти два года нсколько десятковъ разъ. А здсь видитъ ежедневно, какъ это вамъ засвидтельствуетъ ея собственноручное письмо, которое будетъ напечатано. И она знала „хозяина“ прежде, нежели познакомилась со мной и сдлалась теософкой.»

Г-жа Желиховская въ стать своей («Русское Обозрніе» 1891 г. Декабрь. стр. 587) тоже особенно рекомендуетъ гр. Вахтмейстеръ вниманію русскихъ читателей и сообщаетъ о ней такія свднія: «Она отдала всю жизнь свою и все состояніе длу теософіи, была неразлучна съ Е. П. Блаватской и постоянно и нын работаетъ въ лондонской контор теософическаго общества въ Сити (7 Duke street) завдуя ею.»