Современные русские фамилии

В XX в., в странах Запада псевдоним, особенно артистический, уподобляется своеобразному товарному знаку. Существует ряд требований, предъявляемых к сценическим псевдонимам: они должны быть кратки, звучны: Роб Рой, Рой Роджерс, Супи Сейлз, Эд Уинн, Дези Арнас, Эв Арден, Джанет Ли. Кинозвезда Мари-Элен Пауэрз взяла себе в качестве псевдонима Мала Пауэрз, говоря, что Мала «содержит в себе понемножку всего: по-эскимосски это ‘храбрая’, по-латински ‘плохая’, по-русски ‘маленькая’, по-нидерландски ‘особенная’ и по-бирмански — ‘хорошая’».

Одним из основных движущих мотивов для принятия псевдонима в среде литераторов была борьба за право быть опубликованным. Особенно остро этот вопрос стоял в XIX в., причем для одних публикация означала заработок, для других — отстаивание политических позиций, для третьих — необходимость участвовать в творческом созидательном литературном процессе, для четвертых — своеобразную забаву, приятное времяпровождение. В связи с этим отметим обращение женщин к мужским псевдонимам и мужчин — к женским.

Вплоть до XIX в. было широко распространено мнение, что женщины вообще не способны к писательской деятельности. Писавшим женщинам поневоле приходилось прибегать к чужим именам, отправлять рукописи в редакцию через подставных лиц, нередко — членов своих семей. Несмотря на все трудности, около тридцати женщин все же проникло в русскую литературу XIX — начала XX в. под мужскими именами. Иной раз критикам удавалось дознаться, что под таким-то псевдонимом скрывается женщина, и тогда в ее адрес направлялись порой незаслуженные упреки в художественной слабости, хотя, объективно говоря, среди критикуемых работ не все было из рук вон плохим. Отрицательно относился к авторам-женщинам даже И. С. Тургенев, отмечая, что «в женских талантах есть что-то неправильное, нелитературное». Тем не менее, вопреки этому своему мнению, И. С. Тургенев оценил дарование писательницы Марко Вовчок — М. А. Вилинской (Маркович). Под мужскими псевдонимами начинали свой творческий путь и многие советские писательницы[42].

В конце XIX — начале XX в., когда женский вопрос уже решался в положительном плане, наоборот, мужчины обращаются к женским псевдонимам, рассчитывая на снисходительность издателей, считая, что к женщинам не станут предъявлять слишком строгих требований и что их работа, подписанная женским именем, будет скорее опубликована. Когда редакция журнала «Пантеон» (1853) вернула Г. П. Данилевскому его стихи, найдя их неинтересными, он послал им поэму «Адвокатство женщины», подписав ее Евгения Сарафанова. Поэму опубликовали.

В 90‑е годы в «Уральской жизни» регулярно печаталась Нина Иванова. За этой подписью скрывался сотрудник редакции С. В. Виноградов. Читатели верили в реальность Нины, обращались к ней с личными письмами. В первой четверти XX в. под изысканно-манерными сочинениями неоднократно появлялась подпись Анжелика Сафьянова. Это был молодой Лев Никулин (Никулин — театральный псевдоним его отца-актера В. Ольконицкого)[43].

В XX в. литературное травестирование (переодевание) превратилось в своеобразную игру. Так, в 1913 г. В. Брюсов опубликовал «Стихи Нелли», в которых пародировал, как женщины пишут о любви. Молодой Эдуард Багрицкий писал под псевдонимом Нина Воскресенская, а Максимилиан Волошин в 1909 г. разыгрывал редакцию журнала «Аполлон» под псевдонимом Черубина де Габриак. Стихи Черубины так понравились редактору С. К. Маковскому, что он заочно влюбился в поэтессу, а обнаружив обман, вызвал М. Волошина на дуэль. Как отмечает В. Г. Дмитриев, игра эта началась с того, что поэтесса Елизавета Васильева, урожденная Дмитриева, послала в журнал «Аполлон» свои стихи, но псевдоним для нее придумал Волошин. Какие стихи писала она сама, а какие он, установить в настоящее время невозможно[44].

Мнимые иностранцы — еще одна разновидность псевдонимов, иной раз позволяющая автору иметь лишний шанс на то, чтобы быть опубликованным, а иной раз дающая возможность свежим взглядом посмотреть на то, к чему люди давно пригляделись, и сделать критику окружающей действительности более острой. Так, К. М. Станюкович в «Письмах знатного иностранца» (1878—1879) от лица некоего Джонни Смита, якобы пишущего своей жене Дженни, рассказывал о нравах русского общества. В 1896 г. К. М. Станюкович после сибирской ссылки снова обратился к этому жанру[45].