Современный Евгений Онегин

«Когда злой ВЦИК вне всяких правил
Пошел на жителей в поход
И чистить ямы их заставил,
Как злонамеренный народ,
Блажен, кто дней не тратил даром
И к коммунистам-комиссарам,
Не утаив культурных сил,
На службу сразу поступил.
Кто в ней сумел, нашедши норму,
Смысл исторический понять,
Одной ногою, так сказать,
Став на советскую платформу,
Кто приобрёл лояльный лик,
Хотя и не был большевик», —

Так думал молодой Евгений,

Герой неопытных сердец
И двух советских учреждений
Солидный служащий и спец.
Его пример – другим наука,
Но – боже мой! – какая мука
Ходить в нелепый совнархоз,
Писать усердно и всерьёз
Преступно глупые бумажки,
Тоскливо дни свои влачить,
С надеждой к карте подходить
И, подавив в груди стон тяжкий,
Твердить совдепу про себя:
«Когда же черт возьмет тебя!.

Учтя уроки поголовной

Переоценки лиц и сил,
Своей родней и родословной
Онегин хвастать не любил.
А чтоб и мне, в известной мере,
Не повредить его карьере,
С его семьёю в этот час
Позвольте не знакомить вас,
Мой любознательный читатель.
Но на вопрос, каков собой
Модернизованный герой —
Онегин, добрый мой приятель —
Ответить ясно вам готов
В стихах последующих строф.

Упорных, стойких убеждений

Онегин с детства не имел,
И без особых угрызений
Добился чина «управдел».
Не знал он лозунгов любимых
И при бесчисленных режимах
Их, как бельё, переменял,
При всех правительствах стоял
Он близко к сферам, в авангарде
Ловцов доходных, теплых мест,
Где человек и пьёт и ест…
Служил при гетмане он в Варте,
И как-то сам Эйхгорн решил,
Что он умен и очень мил[68].

(Лери, 1924)

Менее определенно, но столь же предсказуемо вписываются в исторический контекст «романтические» фигуры Ленского и Татьяны (прочих персонажей пушкинского романа в стихах авторы пародий редко выводят на страницы своих произведений – они и в пушкинском тексте более чем пародийны). Ограничусь примерами из пародий К.И. Чуковского, Lolo, А.Г. Архангельского и М.Я. Пустынина:

С тобою, помнишь, на «камчатке»
Володя Ленский пребывал.
В свои латинские тетрадки
Учителей он рисовал?
Ты помнишь, привязал бечёвку
К его ноге, пиша диктовку,
Дабы при каждой запятой
Он дергал связанной ногой.
Вы это звали телефоном…
Но сей полезный телефон
Начальством не был оценён:
Одначе, братец, ты астроном —
Инспектор Ленскому сказал
И за рукав легонько взял.

Ты помнишь, сей безвинный гений

Удел всех гениев познал,
И от сердечных попечений
Его инспектор оторвал…
Его изгнали… Бледный, кроткий
Предстал он перед старой тёткой
С ненужной книжкою в руках,
С мольбой в испуганных очах…
Сначала он хотел в монахи,
Потом в гусары, а потом
Назвал Евгенья подлецом,
Стал красные носить рубахи
И на челе изображать
Глубокомыслия печать[69].

(К.И. Чуковский, 1904)