Совы в Афинах

Менедем и Соклей рассмеялись. Менедем сказал: “Деметрий не остановил все грабежи, насколько я слышал. Его люди, возможно, и оставили мегарцам их недвижимое имущество, но они действительно украли большую часть рабов в городе, возможно, для себя, возможно, для перепродажи торговцам.”

“Я слышал то же самое”, - сказал родосский проксенос. “Когда Деметрий покидал Мегару, он сказал Стильпону: ‘Я оставляю этот город свободным людям’. И СтОпон ответил: "Я должен сказать, что да, потому что ты забрал всех наших рабов”.

“Возражать человеку, который только что захватил ваш город, требует мужества”, - сказал Менедем. Протомахос опустил голову.

Соклей спросил: “Если Деметрий покинул Мегару, куда он направляется?”

“Этого я не знаю, ” ответил Протомахос, - по-моему, там, где он может доставить своим врагам - и врагам своего отца - больше всего неприятностей”.

Но это предположение не достигло цели. Соклей был тем, кто выяснил’ чем занимался сын Антигона после отъезда из Мегары. Через несколько дней после того, как Протомах принес известие об отъезде Деметрия, Соклей сказал: “Он отправился в Патры, или, скорее, недалеко от Патров”.

“В Патры!” Воскликнул Протомахос. “Это значительно западнее Коринфа, не так ли?- на северном побережье Пелопоннеса. Что заставило его отправиться туда?”

“Не ‘что’, о наилучший - ’кто’, ” ответил Соклей. Что-то в его голосе заставило Менедема резко поднять глаза. Его двоюродный брат смотрел не в его сторону, а из андрона, через двор. И все же Менедем почувствовал, что Сострайос действительно обращается к нему, когда продолжил: “Похоже, Кратесиполис пригласила его нанести ей визит”.

Менедем знал это имя. Тем не менее, он подумал, что лучше всего позволить Протомахосу быть тем, кто откликнется. Ответ дал родосский проксенос: “Женщина, которая не так давно правила Сикионом, недалеко от Патрей?”

“Это та самая”. Соклей опустил голову. “Она вдова Александра, сына Полиперхона, и она все еще считается знаменитой красавицей”.

“Полиперхон не слишком много значил, не так ли?” Заметил Менедем. Возможно, никто не смог бы с ним поспорить; македонский офицер, человек поколения Антигона и, по сути, Филиппа Македонского, правил различными частями Эллады вскоре после смерти Александра Македонского, но ему так и не удалось стать крупным игроком в войнах македонских маршалов.

“Нет, моя дорогая, но история о его невестке - и о Деметрии”, - сказал Соклей. “Он погнался за ней, как гончая за зайцем. Он умчался в Патры всего с несколькими офицерами, и когда он добрался туда, он поставил свою палатку далеко от их. Он хотел нанести ... частный визит Кратесиполису ”.

“Он молодой человек, не так ли? Примерно одного возраста с вами двумя, родосцами?” Протомахос усмехнулся воспоминаниям. “Когда ты в таком возрасте, большую часть времени твое копье остается в силе, и ты просто должен превратить его в мясо поросенка - или, во всяком случае, ты думаешь, что делаешь это”.

Теперь Менедем был тем, кто смотрел на внутренний двор так, словно это была самая захватывающая вещь в мире. Если Протомахос подозревал… Но, похоже, он этого не делал. В голосе Соклея все еще звучали резкие нотки, когда он продолжил: “Деметрий тоже чуть не поплатился за свою глупость своей шеей. Кое-кто из людей Кассандроса получил известие, что он был там, и он едва ускользнул от них, когда они пришли на зов.”

История была не о супружеской измене. Как это могло быть, если Кратесиполис вдова? Но она была о мужчине, совершившем какую-то глупость из-за женщины и чуть не погибшем из-за этого. Всего на мгновение взгляд Менедема метнулся к Соклеосу. Его кузен выглядел почти неприлично самодовольным. Да, ему понравилось это рассказывать, конечно же.

Слепой -к счастью - к побочному сценарию, Протомахос сказал: “Возможно, Деметрий усвоил свой урок. Возможно, он вернется сюда и завершит осаду в Мунихии. Клянусь Зевсом, я надеюсь на это. Бизнес не вернется в нормальное русло, пока он этого не сделает ”.

“Я тоже надеюсь, что он это сделает”, - сказал Соклей. “Но тот, кто без ума от таких женщин, как она, может продолжать совершать безумные поступки до конца своей жизни”. Нет, он не смотрел на Менедема. Но он разговаривал с ним.

“Что ж, я не скажу, что ты ошибаешься”, - ответил Протомахос. “Однако, помешан он на женщинах или нет, то, как он попал в наши гавани, показывает, что он довольно хороший полководец”.

“Это правда”, - сказал Соклей. “То, как он снял осаду Галикарнаса Птолемеем пару лет назад, тоже”.

Там он нанес еще один удар, хотя, опять же, ни один Протомахос этого не заметил. Менедем не мог думать о Галикарнасе, не вспоминая о неприятностях, в которые он попал там из-за жены того торговца. Он еще раз взглянул на Соклея. В последнее время у его кузена все было по-своему, когда дело касалось пожертвований. Менедем знал, что это была его собственная вина; его роман с Ксеноклеей дал Соклею множество возможностей. Но это не означало, что Менедем не насладится местью. О, нет, это совсем не это означало.